Интервенция
Шрифт:
Журналист высунул голову из-за парапета и оглядел местность. Картинка была еще интереснее, чем он предполагал. Возле моста, ну, того, который идет от цирка, на той стороне стояли два армейских грузовика. Судя по всему, брошенных и, возможно, расстрелянных из этого самого дома. На мосту чадил армейский же «хаммер». Словом, те, в доме, успели всерьез поразвлекаться. Ну а доблестные бойцы американской армии вели себя как обычно – сидели и не высовывались, лишь щедро тратили боеприпасы. Наверное, ожидали поддержки тяжелой техники и авиации.
На той стороне набережной показался идущий от Невского еще один бронетранспортер. Еще издали заработал его пулемет. А вот потом… То ли его водитель что-то не рассчитал, то ли его просто плохо учили – но он вылез с набережной и тормознул прямо перед зданием,
– Ни хрена не понимаю, – покачал головой Джекоб.
Он достаточно побывал в горячих точках и знал, как поступают в таких случаях бойцы американской армии. Они обычно не рассусоливают. Если нельзя использовать авиацию, подгоняют что-нибудь крупнокалиберное и лупят по зданию до тех пор, пока от него не останется только фундамент. Благо немецкая танковая часть стояла недалеко. А тут какие-то полицейские игры с перестрелкой и прочим. Хотя потери уже настолько серьезные, что могут вывести из терпения самого большого гуманиста.
– Ладно, это, видать, надолго, – хмыкнул журналист. – Пока что попробуем информацию какую-нибудь раздобыть.
Они отбежали от набережной в сторону садика, где возле какого-то памятника толпилось разнообразное начальство. К командному составу журналист лезть не стал, все равно ничего не скажут или соврут. Но вокруг командиров без особого толка суетилось множество младших по званию, всем своим видом изображая бурную деятельность. Так всегда бывает, когда никто толком не знает, что делать. Так вот, среди суетившихся Джекоб приметил знакомого уоррент-офицера [32] из MP. Он, подобно Джекобу, был из тех, кто никак не мог вернуться с войны – и много лет не вылезал из разных веселых мест. Поэтому они друг другу симпатизировали.
32
Уоррент-офицер – что-то вроде нашего прапорщика.
– Хай, Стив! Что тут у вас такое?
– Здорово, газетчик. Вообще-то об этом говорить нельзя, но тебе по старой дружбе… Уж если тебя наши пропустили в этот дурдом, значит, ты человек проверенный. Остальных-то журналюг заворачивают. Сам только что посты проверил. Стоят там, от злости аж позеленели…
– Да уж видел. Так что, все же началось веселье? А то пропагандисты нам говорили – в Петербурге тишь да гладь и наших встречают чуть ли не с цветами…
– Если бы это были обычные боевики, все было бы еще ничего. Тут все куда сложнее. Какая-то хренотень творится. Вот ты ведь не вчера родился, кое-что повидал. Так сам посуди…
Дело и в самом деле очень странное. В этом доме, который до всех передряг занимала Федерация хоккея, теперь стояла какая-то небольшая американская техническая часть. Стояла себе и стояла. Но вот сегодня по двум проезжавшим по улице Белинского машинам с солдатами был открыт из окон бешеный огонь. Из тех, кто ехал в грузовиках, не выжил никто. Они до сих пор лежали там, возле моста, где их настиг огонь с дистанции метров в сорок. Для штурмовой винтовки это не расстояние. На шум примчался «хаммер» с ребятами из MP. Тот самый, который теперь чадил на мосту. Военных полицейских подвело именно то, что они были опытными солдатами, успевшими побывать в горячих точках. Они-то знали, что боевики действуют по принципу «бей и беги». То есть, совершив налет, тут же скрываются. Благо в этом районе было где затеряться. Поэтому и ринулись к подбитым грузовикам, не соблюдая должных мер предосторожности. А эти, получается, сидели и ждали. И врезали из гранатомета по «хаммеру». И, что еще удивительнее, продолжают сидеть до сих пор. Хотя, как уверял уоррент-офицер, даже после выстрелов по полицейским они могли бы смыться хоть десять раз. Оцепление выставили много позже. Да и оцепление, как честно признался Стив, было то еще. Американцы попросту не знали здешних проходных дворов. (Джекоб про себя заметил, что имеются еще и проходные парадные. Это ему как-то Васька показала.)
– И что теперь собираетесь делать?
– А ничего не собираемся. Ждем, когда спецназ по крышам попытается пройти.
– Слушай, а почему так сложно? Можно ведь куда проще разобраться. Подогнать танк да шмальнуть пару раз. От этой халупы ни черта не останется. Тем более в окрестных домах жителей вроде бы нет.
– Кто ж его знает? Я бы лично так и поступил. Но ведь не я тут командир. Генерал Адамс запретил. Политика вроде какая-то… Может, местных не хотят раздражать. Ты газетчик, тебе об этом лучше знать. Ладно, мне пора, буду изображать и дальше деловую активность.
Стив ломанулся куда-то по своим делам, а Джекоб задумался.
Видимо, в генерале и в самом деле проснулся политик. Местные жители, конечно же, тут ни при чем. Дело, скорее всего, в жителях Соединенных Штатов. Точнее, в тамошней так называемой общественности. Ведь если в том доме находятся американские солдаты, то теоретически они могут там оказаться в заложниках. Конечно, всем умным людям понятно, что никаких живых заложников в здании нет. Террористы, захватившие заложников, вступают в переговоры, а не лупят по всем подряд. Но дело ведь не в том, как там обстоит на самом деле. Ведь ситуация понятна тем, кто с такими вещами сталкивался, а не тем, кто сидит дома у телевизоров. Обывателю, помешанному на идее драгоценности жизни американского гражданина, ничего подобного не объяснишь. Разнеси солдаты этот дом на составные части, журналисты, хотя бы та же Речел, поднимут визг до небес: а все ли сделал генерал, чтобы спасти наших ребят? В Америке такие темы идут «на ура». Возможно, он мог бы спасти заложников, но не захотел напрягаться. Как известно, болтать – это не воевать. Болтать все умеют. Вот генерал и решил не подставляться под акул пера. Хотя зря это он. Все равно понапишут всякого дерьма… Но в свете изложенного ситуация выглядит еще более загадочной. Некие боевики уничтожили воинскую часть в центре города. С их колокольни – акция очень удачная. Те, кто мог такое провернуть, – уж точно не любители. Но почему ж они не скрылись? Даже если им наплевать на свою жизнь, это было бы круче с чисто пропагандистской точки зрения. Вот, дескать, какие мы крутые и неуловимые. Но эти придурки сидят внутри. И зачем они использовали американские винтовки? Калашников лучше по всем параметрам.
Пальба продолжалась еще с полчаса. Потом бронетранспортеры и солдаты на набережной внезапно заткнулись. Стрельба началась уже внутри здания. Видимо, спецназ сумел-таки ворваться в дом. Потом и там все стихло.
– Пойдем поглядим, что ли, что там такое произошло, – сказал Джекоб Ваське.
Они прошли по мосту мимо чадящего «хаммера». Возле разбитых грузовиков лежали убитые солдаты. Судя по разбросу тел, солдатики были из салаг. Они никогда не попадали в такие передряги и, угодив под огонь, вместо того чтобы укрыться за машинами или уходить в мертвую зону (которая была за углом, буквально в десятке метров), впали в панику и тупо заметались. Так что те, в доме, расстреливали их как в тире.
…Спецназовцы выходили из дома злые как черти. Это были не спешно навербованные и кое-как обученные салаги, а суперпрофессионалы, умеющие все, что можно, и еще кое-что. Но они тем не менее понесли потери. Не от огня противника. Одна из лестниц под ними обрушилась – и пяти человек как не было.
– Все понятно. Видать, молдаване домик строили, – прокомментировала Васька, узнав об этом факте. – А эти ребята так строили… Такие дома и от ветра могут упасть…
Но самым диким было другое. Как выяснилось, никаких террористов в здании не обнаружилось! Спенцазовцы утверждали, что стреляли именно американские солдаты. А когда в здание ворвались спецназовцы, они так сопротивлялись, что никого в плен взять не удалось. Начальство усомнилось, предположив, что террористы попросту переоделись в американскую форму. Но спецназовцами были предъявлены не только несколько документов (их ведь тоже можно подделать), но и изъятые из карманов у двоих парней всякие типично американские мелочи – включая презервативы американского производства. Вряд ли террористы-смертники были столь скрупулезны в маскировке.