Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона
Шрифт:
Начала я издалека, посетовала на войну и идущие рука об руку с ней голод и разруху. Ульма вздохнула и поведала весьма интересную вещь. Оказывается, голод и мор грозили жителям Верхнего предела еще до начала войны: с гор, что подпирали облака, начал спускаться ледник. Его жадные языки съедали поля и пашни, обрекая на голодные зимы, которые становились год от года все более лютыми.
А соседи, что жили чуть ниже, в долине, граничившей с горянами, не желали потесниться. Так было при старом кнессе. Но он умер, и на его место пришел Энпарс. Молодой владыка получил
Лишь кнесс Верхнего предела сумел отстоять свой уряд, спасти жителей. Видя такое, под знамена Энпарса потянулись соседи, до этого гордые и заносчивые. А за ними — и те, кто не граничил напрямую с Верхним пределом.
Равнинники потеснились, и обитатели предгорий смогли спуститься в долины, распахать тучные поля, засеять их зерном. Сейчас Верхний предел — самый большой уряд, и его границы все продолжают шириться. Разрастаются владения Энпарса без междоусобных войн.
— Вот и после вашей свадьбы к уряду кнесса прибудет, — неспешно текла речь Ульмы, пока она втирала крем в мою ногу.
Служанка сама, кажется, не заметила, как рассказала мне о многом. Но на то я и была журналистка, чтобы уметь выразительно слушать. Диктофон, который я под видом амулета, охраняющего от злых духов, вновь надела на шею после омовения, усердно работал, записывая каждое слово.
В моей голове все крутились слова чернокнижника про оружие, которым были побеждены драконы. «Самое честное, благородное и исключительно кнесское. Только одноразовое», — так заявил мой несостоявшийся убийца, прежде чем исчезнуть. А что может быть самым кнесским, если не…
— Сколько побед одержал Энпарс над драконами? — перебила я Ульму, вещавшую о том, какой их кнесс замечательный и как хорошо живется при нем горянам.
— Восемь. — Кажется, служанка обиделась. Причем вовсе не из-за того, что я ее перебила, а потому, что не знала известного всем.
— А сколько кнессов отдали ему свои печати? — вновь спросила я.
— Семь, — уже чуть медленнее протянула Ульма, словно сомневаясь в моем уме.
Меня так и подмывало задать главный вопрос: а можно ли с помощью печати убить дракона? Но, если озвучу его сейчас, готова биться об заклад, что об этих моих вопросах служанка обязательно доложит Энпарсу.
Ульма уже заплетала мне косы, когда я незаметно выключила диктофон, нащупав кнопку под нательной рубахой. Мне надо было хорошо все обдумать.
А еще без оружия я чувствовала себя неуютно. Хоть что-то самое завалящее… Но у меня отняли даже кинжал. Хотя… попытка не пытка.
— Могут ли мне вернуть кинжал, который забрали стражи? Он — единственная память об отце! — Я состроила самое жалостливое выражение лица.
Ульма поджала губы, но все же обронила: «Если владыка позволит», — и удалилась.
Выпроводив служанку, я легла. Но в горизонтальном положении мозги растекались, а сон, наоборот, активизировался. Так дело не пойдет! Откинув одеяло, встала. Потом моя нежно любимая и обожаемая паранойя нашептала, что кто-то может следить за мной в замочную скважину. Я решила задобрить свою шизу и свернулась на постели, изобразив подобие спящей. Потом снова встала.
Чувство тревоги не покидало. Я знала, что лучше всего успокоит не таблетка и даже не жидкость для снятия стресса, что плещется в бутылках с маркировкой сорок градусов. Нет. Вернейшее средство для умиротворения — кинжал, который отобрали на входе. Только клинок дарил мне — успокоение, а моим врагам — возможность упокоения.
Пока же я кончиками пальцев нервно выстукивала дробь по подоконнику. А если женщина на нервах, даже жнецам смерти лучше отойти в сторонку и не заслонять собой ее цель. Моей задачей стало вернуть кинжал. За этим я и пошла. На цыпочках подкралась к двери, налегла на нее. Та хоть и с неохотой, но подалась и заскрипела бы, если бы я не успела ее остановить.
Вышла из спальни, тихонько двинулась вниз. Я так увлеклась, прислушиваясь к шорохам и шепоткам уснувшего замка, что спустилась на этаж ниже, в подземелья, где царили сырость и спертый воздух. Уже хотела уйти, даже развернулась, когда услышала разговор. Невнятный. Ведомая журналистским чутьем, направилась на звук. Не зря.
— Оставьте нас, — приказал властный женский голос.
— Владыка не велел от него отлучаться, — нехотя возразил бас.
— Ты. Перечишь. Мне? Советнице кнесса? — Она говорила, словно клеймо выжигала: четко и точно припечатывая каждое слово, как раскаленное тавро.
— Так сегодня вы, госпожа, советница, а завтра после свадьбы еще неизвестно, как обернется… — В мужском голосе звучало сомнение.
За его уважительным «советница» я без труда разобрала иной статус — «любовница». Марна? К этому разговору явно стоило прислушаться. Рука рефлекторно сжала диктофон, нащупала кнопку.
— Есть вещи неизменные. Например, мудрый совет. Молодая жена, говорят, слаба здоровьем. А горы не терпят слабаков. Долго ли проживет эта пришлая? Подумай. Я же никуда не денусь…
— Хорошо, но только недолго, — с облегчением сдался охранник.
Лязгнул засов и послышались приближающиеся шаги. Вжалась в стену, а потом рука нащупала нишу, в которую я и шагнула, сливаясь с сумраком.
Охранник прошел мимо. Его сапоги загромыхали по коридору, по ступеням.
Я же кошачьим шагом двинулась вперед.
— Ты пришел сюда ради меня? — Сейчас голос Марны был нежным и чарующим.
Я высунула нос из-за угла. Красавица стояла посреди камеры, Брок сидел на охапке соломы. Ничем не скованный, спокойный и даже расслабленный. Его меч лежал рядом с ним. Значит, дракона и вправду оставили здесь лишь на ночь перед поединком.
— Как ты тут оказалась? — вместо ответа спросил Брок, внимательно глядя на свою бывшую невесту.
— Я стала бескрылой.
Марна присела рядом на грязную прелую солому, не побоявшись испачкать бархатное платье. Взяла его руку в свои ладони. Дракон не отдернул. Они молча смотрели друг на друга, а я кусала губы, считая секунды. На седьмой она заговорила: