Интервью о морском змее(Забытая палеонтологическая фантастика. Том XII)
Шрифт:
— Вот и жаркое обеспечено! — радовался доктор Флит.
— Удачно вы его подстрелили, Андрей Григорьевич!
— А я ведь нашел небольшое озерко, — объявил летчик.
— Перед обедом можно будет выкупаться.
Все обрадовались и решили, покинув опасные места, перенести палатку поближе к маленькому озерку.
День провели великолепно; выкупались, сытно пообедав, устроились на ночлег и спокойно заснули, забыв о страшных крокодилах и черепахах.
Утром опять выкупались, закусили жареным мясом и, набравшись новых сил, собрались в дорогу.
«Как-то наши поживают? — думал старый профессор, вспоминая оставшихся товарищей. — Бедный Генри, ему так не хотелось оставаться, да оно и понятно. Тяжело ему будет узнать, что его названная сестра не вернется в Америку».
Во время стоянки Катя сказала Бедфорду о своем будущем браке с Белкиным. Она очень благодарила приемного отца за его заботы, но иначе поступить не могла. Ее давно тянуло в СССР, а теперь ее ждала там жизнь с любимым человеком. Летчик долго не решался признаться ей, хотя за последнее время был почти уверен, что она также его полюбила. Но вот однажды, когда вся компания проводила время за мирной беседой, он позвал Катю немного пройтись.
— Так как же, Екатерина Владимировна, через день тронемся обратно, в дороге время пролетит, а там скоро придется нам и расстаться. Когда-то еще увидимся! Я не особенно верю, чтобы вы приехали в СССР: там у вас, в Америке, другая жизнь, не захочется ехать в нашу страну!
Катя покраснела и молча смотрела на него. Ее красивые карие глаза наполнились слезами, и она не могла выговорить ни слова.
— Нет, Андрей Григорьевич, — наконец произнесла девушка, — я не намерена возвращаться в чужую мне страну. Я решила ехать в СССР и работать над строительством новой жизни. В СССР люди нужны, нужнее, чем в Америке. У меня есть кое-какие знания, не думайте, что я белоручка, я тоже умею работать, да и кроме того… — Тут ее голос оборвался и она чуть было не расплакалась.
Договаривать было не нужно: Белкин понял ее волнение, понял, что она хотела сказать.
— Значит, вместе, Катя, вместе! — повторял он, не помня себя. — Значит, вы меня любите, да? А я ведь мечтать не смел о таком счастье! Да полно, уж не спится ли мне? Право, все это словно сон: наша встреча, эта удивительная страна, страшные невиданные животные, наконец, такое невероятное счастье! Так и кажется — проснешься и ничего этого нет!
Возвращались весело. Торопов и Бедфорд записывали все приключения и встречи с интересными животными и собирали обломки камней, а Глинский ловил разных невиданных жуков и других насекомых. Он часто жаловался на усталость и просил товарищей помочь тащить тяжелую ношу.
— Ну, вот еще! — издевался над ним Торопов. — Набрал всякой гадости, а теперь жалуется. Охота вам тащить клыки саблезубого тигра и разные другие штуки! Я еще понимаю, что вы тащите его шкуру, ну а остальное можно и бросить.
Зоолог сильно обижался на подобные насмешки, сразу замолкал и, кряхтя, тащил по жаре свои сокровища. Однако с каждым днем идти становилось легче. Снова увидели они густой лес, кишащий зверями и насекомыми, и нашли прохладу в тени зеленых ветвей.
— Приятно здесь идти, — говорил Белкин, — зелень-то, зелень какая! Красота!
— Да, — отозвался Глинский, — здесь, конечно, красивей, но зато там интересней — что ни шаг, то новое чудовище!
— Помните, как вы от черепахи убегали? — поддразнил его Торопов.
— Ну, на этот счет здесь не безопасней, — возразил ему Бедфорд. — Помните, какую страшную змею встретили мы вчера?
— А странно будет снова увидеть землю и особенно настоящее земное солнце после этого палящего ослепительного света, — заговорил опять Торопов. — Мы ведь уже третий месяц путешествуем. Тогда начиналась весна, а теперь уже июль, самый разгар лета. Раньше поздней осени домой, пожалуй, не добраться.
Каждый думал о своем. Белкина волновали другие мысли. «Как-то с машиной? — думал он, вспоминая оставленный аэроплан. — Интересно знать, когда прилетели наши и удалось ли ее починить, или же она до сих пор стоит там на льду».
Вот наконец без особых приключений миновали и тропический лес.
— Смотрите, как места изменились! — радовался Торопов. — Да и свежее стало, идти гораздо легче. Вот уж и деревья пошли знакомые: дубы, вязы, совсем, как у нас в западных губерниях. Ну, товарищи охотники, миновали голодные места! Что, доктор, довольны, вы теперь?
Доктор только смеялся в ответ. Он без устали охотился на разную мелкую дичь: красивых ланей, зайцев и птиц. Голодовка совсем позабылась. Но однажды охота чуть было не кончилась весьма печально. По обыкновению, доктор с Белкиным, отстав от товарищей, решили подстеречь какую-нибудь дичь покрупнее. Они только что встретили стадо оленей, идущих на водопой, и уже приготовились стрелять, как вдруг вожак стада насторожился, видимо, почуяв опасность. За ним встревожились и остальные. Охотники не понимали, в чем дело, но через минуту увидели, что животные испугались недаром: на поляне показался огромный медведь. Олени бросились бежать, но зверь и не думал о погоне; он повел носом во все стороны, повернулся и быстро пошел по направлению к людям. Доктор с Белкиным испуганно переглянулись: они не рассчитывали на такую встречу и боялись, что ружья заряжены слишком легкой пулей. Бежать было поздно — зверь мог нагнать их. Оставалось одно — подпустить его поближе и сразу выстрелить из двух ружей. Медведь был уже близко.
— Стреляйте! — прошептал Белкин и спустил курок.
Раздался выстрел, но, к удивлению и ужасу охотников, только один, а не два: ружье летчика дало осечку.
«Пропали!» — подумал он и увидел, как какая-то темная масса двинулась прямо на них.
Снова раздался выстрел, кусты затрещали, что-то больно ударило Белкина по голове, и он потерял сознание. Очнулся он в палатке и сначала никак не мог понять, что случилось. Милое личико Кати с беспокойством склонилось, над ним.
— Пришел в себя, значит, жив будет, — раздалась рядом английская речь.
Летчик хотел повернуть голову, но почему-то не мог, ему стало очень больно, и он тихо застонал. Доктор Флит, Глинский и Торопов подошли к нему. Он снова открыл глаза и спросил, что все это значит.
— Ничего, Андрей Григорьевич, — шутливо отозвался Торопов, — мишка вас немного погладил по голове. К счастью, он лишь слегка ободрал ваш череп да немного ушиб вас. Могло кончиться гораздо хуже.
Тут он все вспомнил. Охотник заговорил в нем, несмотря на слабость.
— Где же он, где? ушел? — спрашивал он в волнении.