Интервью с магом
Шрифт:
У меня волосы встали дыбом. Директриса детского дома, педагог и правдолюб, пытала беззащитную девочку! Нет предела человеческой подлости и мерзости!
Из-за стены до меня долетел громкий стон, а затем звук падающего тела. Что она сделала с Машей? Неужели... Если с девочкой что-то случится, я не перенесу! За это время я так привыкла к ней, так полюбила ее...
Глава 41
В двери заскрипел ключ. Ну вот, пришла и моя очередь. А Машу эта нацистка наверняка уже убила.
На пороге возник трясущийся завхоз. С ножом в руке он приблизился ко мне, и я завизжала, заерзала, понимая, что он вот-вот прирежет меня. Но бугай вдруг принялся разрезать веревки, опутывавшие мои ноги, приговаривая:
– Что я наделал, что я наделал...
Едва он освободил мне руки, как я тотчас впилась когтями ему в лицо и, визжа, надавила большими пальцами на глаза. Мужик охнул, я же – и откуда только силища взялась? – вышибла у него из руки нож и оседлала его, словно наездница. Вся скопившаяся злоба и ненависть вырвались наружу, и в тот момент я походила на разбушевавшуюся ведьму, остановить которую не мог никто.
– Теть Кать! – донесся до меня ангельский голосок, и я поняла, что тот свет существует. Иначе бы Маша не взывала ко мне с небес, пытаясь, видимо, заступиться за жизнь бандита.
– Теть Кать, рвем когти! – повторила Маша. И тут до меня дошло, что голос раздается не с небес, а из дверного проема.
Девочка стояла там – живая и невредимая! Я, двинув по челюсти завхоза, который даже и не пытался сопротивляться, слезла с него и подбежала к Маше. Обнимая и целуя ее, запричитала:
– Милая моя, с тобой все порядке? Я же слышала, как она хотела пытать тебя каленой иголкой, а потом дикий стон...
– Стонала не я, а Агния Борисовна, – сообщила девочка. – Когда Плаксина собралась вонзить мне в руку раскаленную иголку, он ударил ее по голове молотком.
Девочка указала на корчившегося на полу бугая.
– Но ведь завхоз ее родной сын! – удивилась я. – И к тому же убийца и бандит! Именно он Феликса задушил!
– Я знаю, что он меня убил в прошлой жизни, – ответила Маша просто. – А в этой спас. Космическая гармония, теть Кать! А теперь пошли отсюда. Нам вон туда, я подвал отлично знаю, тысячу раз здесь в прятки играла...
Девочка вывела меня по лестнице наверх. В коридоре мы столкнулись с несколькими ребятишками и учителями, которые, удивленно взирая на Машу, спросили:
– Маша, ты, что ли? А ведь болтали, ты в Москве, тебя художник жутко богатый удочерил!
– Потом объясню! – ответила девочка. – Я к вам еще в гости приеду. Со своей мамой. Она у меня самая классная на свете!
Кого она имеет в виду? И тут же я поняла – меня! На выяснение отношений времени не было, потому что в любой момент завхоз мог очухаться и решить, что напрасно освободил Машу и меня.
Мы выбежали из здания детского дома, девочка повела меня в гараж. Там стоял, поблескивая черной краской, фургон «Фольксваген». Я подбежала к нему, рванула на себя дверцу и плюхнулась на сиденье. Над приборной доской висела забавная безделушка – Эйфелева башня. Тут я похолодела – черный фургон, Эйфелева башня... О них вещала Светлана! Выходит, что именно на этом фургоне одиннадцать лет назад похитили Феликса!
– Где же ключи? – пробормотала я, шаря в бардачке.
И вдруг услышала зычный голос:
– А ключи-то здесь! У меня! И без них вы никуда не уедете!
В дверях гаража, словно призрак, стояла директриса Плаксина. Лицо ее было в крови, а на губах застыла жуткая улыбка. В руках же мерзкая тетка держала двустволку.
– Агния Борисовна, вас же убили… – ляпнула я, лихорадочно прикидывая, как оттянуть время и спастись.
– Да, родной сын угостил меня молотком по голове, – усмехнулась Плаксина. – Мой Сереженька, за которого я жизнь отдать была готова, едва меня не убил… Вылезайте из фургона! Или...
И она выстрелила! Хорошо, что мы с Машей успели наклониться. Осколки лобового стекла полетели в разные стороны.
Плаксина тем временем щелкала затвором.
– Сейчас я до вас доберусь! Это вы виноваты, что Сереженька на меня с молотком напал! Он ведь такой хороший и послушный мальчик! Я не позволю вам уйти! Восемь миллионов – моя законная добыча! Плата за все унижения, за копеечную зарплату, за нищету, за отсутствие перспектив, за беспросветность...
Маша тем временем орудовала под рулем, полупридушенно бормоча:
– Теть Кать, сейчас-сейчас… Мне же показывали, как тачки надо воровать...
Мотор внезапно завелся – и все благодаря девочке, обладавшей навыками угонщицы. Агния Борисовна тем временем перезарядила ружье и наставила на меня два дула.
– Никому не позволю лишить меня моих законных денег! – заорала она в ярости. – Машка, говори, где сумка с выкупом! Ты ведь знаешь, маленькая гадина! Ты мне с самого начала не нравилась, я знала, что ты – продувная бестия и зачинщица беспорядков!
Плаксина спустила «собачку», грянул еще один выстрел, и я едва успела пригнуться. Она всех нас тут перестреляет! Пока директриса возилась с патронами, я нажала на педаль газа и...
Мотор внезапно заглох. Маша успокаивала меня, мол, вот-вот все будет в порядке, а Агния Борисовна снова навела на меня ружье:
– Машка, сейчас я проделаю в голове этой идиотки две дыры! Говори, где сумка с выкупом! Считаю до трех – и стреляю! Раз, два...
На счет «три» мотор ожил, я вдавила педаль газа – и фургон рванул из гаража. Плаксина успела-таки выстрелить за мгновение до того, как исчезла под колесами фургона.
Автомобиль вылетел на площадку, и я посмотрела в зеркало заднего вида: Агния Борисовна в неестественной позе лежала на асфальте. Кажется, больше она уже не оживет и не поднимется! Что ж, пора этой негодяйке начать новую жизнь – в виде клопа или вируса герпеса!