Интервью с Уильямом Берроузом
Шрифт:
Система износилась.
Современный календарь диктата ломается. Доля кнута превышает долю пряника, и так называемое либеральное общество и молодежь более не довольствуются мелкими подачками. По всему миру начинается бунт. У современных диктаторов, однако, есть то, чего не было у майяских жрецов: огромнейший арсенал оружия, равного которому повстанцы никогда не приобретут. Дубины и пики сделать может любой, но танки, самолеты, тяжелая артиллерия, боевые корабли и ядерное оружие — прерогатива властей предержащих. По мере того как психологическое давление ослабевает, современный диктат все больше и больше полагается на грубую силу (насколько либеральное наше «либеральное общество»?). И все же преимущество использования оружия не так сильно, каким кажется. Оно требует наличия солдат и полиции, а этих стражей нужно постоянно держать под контролем
Существуют методы стирания реактивного ума и достижения свободы от прошлых программировании, а заодно выработки иммунитета против программировании в будущем. Сайентологические процедуры позволяют этого добиться. Стирание реактивного ума осуществляется посредством Е-метра, очень чувствительного реактивного тестера, разработанного Хаббардом. Если Е-метр регистрирует какой-либо реактивный пункт, значит, реактивный ум субъекта еще действует. Когда же прибор перестает этот пункт регистрировать, значит, реакции больше не наблюдается. Чтобы отключить весь реактивный ум и успешно завершить стирание, процедуру следует повторить сотни раз. Но стирание произойдет. Метод работает. Могу подтвердить, сам пробовал. Нужно время: по крайней мере два месяца по восемь часов в день, дабы понять, как Е-метр работает и научиться с ним обращаться. Это дорогое удовольствие, три тысячи долларов только за обучение процедуре стирания. Реконструкция системы символов, которая лежит в основе реактивного ума, откроет путь более быстрому и точному стиранию.
Проведенные недавно опыты выявили возможность массовой дезориентации. В первом эксперименте добровольцев подсоединяли к энцефалографу. Когда на экране прибора обозначались альфа-волны, свидетельствующие о расслаблении мозга и тела, субъект просили поддерживать подобное состояние как можно дольше. После нескольких сеансов испытуемый мог вызвать альфа-состояние по желанию. Второй опыт — более исчерпывающий и убедительный. По сообщению газеты «Геральд трибюн», выпуск от 31 января 1969-го, «американские ученые доказали, что животные могут научиться контролировать такие автоматические реакции, как частота сердцебиения, давление крови или секреция желез, возникающие в ответ на вознаграждение или наказание. По утверждению доктора Н.Е. Миллера, психолога, результаты опытов опровергают традиционный постулат о том, что невозможен контроль вегетативной нервной системы, отвечающей за пульс, пищеварение и работу прочих внутренних органов. Доктор Миллер и его коллеги смогли научить животных повышать или понижать количество выделяемой слюны, повышать или понижать кровяное давление, регулировать работу пищеварительной системы, активность желудка и мочевыделения, а также произвольно входить в альфа-состояние. Верная реакция поощрялась электростимуляцией так называемых зон вознаграждения в мозгу. За девяносто минут крыс научили повышать частоту сердцебиения на двадцать процентов. Повторные проверки, по словам доктора Миллера, показали, что животные запоминают обретенные способности».
Каким образом этот эксперимент отличается от того, в котором Павлов продемонстрировал работу условного рефлекса?
Вот цитата из журнала «Ньюсуик», выпуск от 10 февраля 1969-го: «До сих пор психологи полагали, что вегетативная нервная система может быть натренирована только путем расширения знаний. Откровенно фашистские высказывания Хаббарда… (Китай — это прямая угроза миру, сайентология защищает дом, семью и церковь, моральные ценности… (никакого свинга)… национальные границы, понятия ВЕРНО и НЕВЕРНО) против злых свободомыслящих психиатров вряд ли могу рекомендовать его учение воинствующим студентам. Если сайентология хочет добиться доверия и поддержки молодежи, ей, попросту говоря, пора определиться, на чьей она стороне. На чьей вы стороне, Хаббард, на чьей?».
В.: Вы писали: «Я — магнитофон… и даже не притворяюсь, будто придумываю «историю», сюжет или связность». Такое возможно?
О.: Отвечу так: когда я говорил подобное, мне это уже в некоторой степени удалось. Историю, сюжет или связность не следует навязывать искусственно, но компоновка материала необходима, потому что нельзя просто так сбросить на читателя груду всяких заметок, мыслей, предположений в надежде, будто он все это станет читать.
В.: «Слова — по крайней мере такие, какими мы их знаем, — скрывают от нас нефизический опыт». Если уничтожить барьеры, возведенные Аристотелем, Декартом и иже с ними, явится ли этот «нефизический опыт» параллельным, то есть взаимосвязанным с опытом физическим? Может быть, существует некий физический опыт, переживаемый на разных уровнях?
О.: Да, абсолютно. Тот самый «физический опыт» — это опыт, который человек переживает посредством физических чувств. Люди видят и слышат призраков, ощущают различные излучения, чье-то присутствие…
В.: По-вашему, классическая философская школа оказала пагубное влияние на человечество?
О.: Ну, как отмечает Коржибски [7] , основатель общей семантики, это направление философской мысли полностью устарело. Аристотелева логика, закон исключенного третьего, «или… или…» — одна из величайших ошибок западного мышления, потому как это более не верно. Подобное мышление не соответствует современным представлениям о физической вселенной.
7
Коржибски, Альфред (1879—1950 гг.) — польский философ, основатель общей семантики.
В.: Почему же от него не отказываются?
О.: Существуют определенные формулы, слова, которые намертво замкнут цивилизацию на тысячу лет. Еще один момент — Аристотелевы «сущности», индивидуальное «бытие»: «Это есть стул». Чем бы это ни было, оно не есть стул, не есть слово «стул», не ярлык. Отождествление ярлыка с вещью приводит к вербальным конфликтам: говоря о ярлыках, вы верите, будто имеете дело с самими вещами. Да, согласен, учение Аристотеля, Декарта и прочих классиков философии чрезвычайно ограничено, не соответствует современному видению физической вселенной. Страшнее всего то, что этому учению до сих пор следует весь мир науки, который ожесточенно воспротивился теории общей семантики Коржибски, сводившейся к очевидному предположению: вещи не есть подменяющие их ярлыки. К примеру, рассуждая о демократии, коммунизме и фашизме, которые не обозначают четко очерченных направлений или конкретных предметов, вы на самом деле оперируете ярлыками, то есть говорите ни о чем.
В.: Способны ли еще люди, засевшие, как вы говорите, на «помойке слов», чувствовать жестокость ваших слов? Или же необходимо физическое насилие, дабы вытряхнуть человечество с этой помойки?
О.: В общем-то если человек действительно привязан к словам, то он, читая мои книги, не испытает ничего, кроме автоматического отвращения. Возможно, существует необходимость физического насилия, которое и без того происходит повсеместно. Альтернативы я не вижу, поскольку истеблишмент ни за что не изменит своих позиций.
В.: По-вашему, любые меры, включая физическое насилие, изменят людей, привязанных к словам?
О.: Насилие может их устранить. Люди, полностью зависящие от слов, вроде судей и политиков, не пожелают меняться. Само собой, если привязанные к словам не хотят эволюционировать, а развитие все же происходит, то такие индивиды в конце концов исчезают — в результате акта насилия или какой-нибудь катастрофы.
В.: Какое место занимает в вашей работе юмор?
О.: Ну, я бы не назвал свои работы юмористическими, но юмора в них предостаточно.
В.: Ваше описание ада предполагает существование его противоположности, выдвигаемые вами обвинения подразумевают возможность искупления; это можно воспринять как возможный путь человечества к выходу. Говорят, вы большой моралист. Что вы сами об этом думаете?
О.: Моралист я даже очень большой. В сложившейся обстановке много чего нужно делать, но все сидят сложа руки — вот в чем беда. Не знаю, есть ли какая-то возможность действовать, учитывая тупость и дурные намерения властей предержащих. Приходится лезть на стену, чтобы просто указать на это, однако можно ведь облегчить положение. При наличии современных техник все предельно просто. А всего-навсего надо избавиться от трех основных стереотипов, и первый — это нация. Чертите на клочке земли круг и говорите: это граница нашей нации. Затем приходится создать полицию, таможню, армию, а потом возникают стычки с людьми по ту сторону линии. Такова сущность нации, и любая ее форма приведет к тем же результатам. Все усилия ООН приводят лишь к увеличению числа проклятых наций. Далее, второй стереотип: семья. Нации — всего-навсего продолжение семьи. Третий стереотип: собственно метод рождения и репродукции (с этим, наверное, справятся технологии будущего).