Интервью сквозь замочную скважину
Шрифт:
– Ирина Анатольевна, нам направо, – он указал туда, где незадолго до этого скрылся Павлик.
Как только мы сделали первые шаги по мраморному вестибюлю, милиционеры потеряли к нам всякий интерес и не заметили, как Костя мне подмигнул.
Первым, кого мы встретили, свернув в коридор направо, естественно, был Павлик.
– Чего вы так долго? – спросил он. – Ирина, что ты вечно скромничаешь? Сказала бы, что ты из «Женского счастья», они бы тебя на руках внесли.
– Не трави душу, – проворчала я. – Ты знаешь, где кабинет Фадеичева?
– Откуда? Я думал, вы догадаетесь спросить.
– То-то и оно, привык на других рассчитывать.
Хоть и нечасто, но приходилось мне бывать в Министерстве культуры, и по лестнице тоже поднималась, и не раз. И никогда у меня с ее поисками не возникало никаких проблем. Точнее говоря, я и не искала ее вовсе, просто подходила и поднималась. Неужели сегодня я умудрилась заблудиться? Похоже, что так – коридор заканчивается глухой стеной с роскошным панно, изображающим, очевидно, какое-то высококультурное мероприятие. Когда я была здесь в последний раз, ничего подобного на стене не наблюдалось. Или, может быть, я просто не заметила? Да нет, оставить без внимания такой шедевр было просто невозможно! Судя по всему, это был концерт юного скрипача, а играл он на выставке народного творчества, в библиотеке. Неизвестный художник так размахнулся, вырисовывая скрипку, книги и декоративные поделки из соломки и лоскутков, что на зрителей места у него не осталось. А может, такова и была сверхзадача – чтобы зрителями чувствовали себя мы, люди, случайно проходящие по коридору?
– Какая лестница, Ирина? – Павлик грубо прервал мои эстетические раздумья, дернув за рукав. – Мы одну уже прошли, а больше здесь не будет. Коридор кончился.
– Значит, нам надо на ту, которую прошли, – вздохнула я. Общение с высоким искусством настенной живописи, даже столь краткое, настроило меня на философский лад. – Где она там, показывай!
Лестница обнаружилась за полуприкрытой дверью с матовым стеклом, и мы без приключений поднялись на второй этаж.
– Третья дверь направо, – процитировала я, решительно сворачивая.
Нас не обманули. Третья по счету темная полированная дверь была украшена красной табличкой с золотыми буквами, извещавшей всех, кого это интересовало, что именно за ней находится первый заместитель министра культуры господин Фадеичев Виталий Александрович. Я уже протянула руку к массивной бронзовой ручке, но Костя, как всегда, опередил меня, открыл дверь, и я вплыла… думаете, в кабинет? Ничего подобного. В приемную господина первого заместителя министра культуры.
Что ж, очень логичная и разумная мера предосторожности. Не будь этой приемной, открывались бы двери прямо в кабинет, и что тогда? Постоянно вваливались бы без предупреждения всякие компании вроде нашей! Разве может человек эффективно работать, тем более управлять культурой в таких условиях? Нет, с приемной – это очень мудро устроено.
Я еще стояла и оглядывалась по сторонам – надо сказать, что приемная была раза в четыре больше моего кабинета и заполнена соответствующим количеством мебели, так что было на чем глаз остановить, – как из-за светлого письменного стола вспорхнула молоденькая секретарша.
– Ой, вы же Ирина Лебедева! – она чуть в ладоши не захлопала от радости. – Я вас сразу узнала, вы точно такая же, как в «Женском счастье»! Знаете, я ни одной вашей передачи не пропускаю, честное слово! По-моему, это самое лучшее, что у нас есть на телевидении!
Наконец-то я в этом учреждении встретила по-настоящему культурного человека, шеф все-таки был прав – любит народ нашу передачу! А секретарша продолжала щебетать:
– Вы к Виталию Александровичу? Присядьте здесь, на диванчик, сейчас я доложу.
Улыбаясь и кивая мне, она скрылась в соседней комнате и через несколько секунд появилась снова, гостеприимно распахнув дверь:
– Пожалуйста, заходите!
Вот чего я не разглядела, так это кабинета Фадеичева – маленький он был или большой, что там на стенах, какая люстра, какая мебель – ничего не помню! Стулья, правда, были мягкие, сидеть было удобно. Но в остальном все мое внимание сосредоточилось на Виталии Александровиче.
Когда мы вошли, он не встал из-за стола, а уж тем более не вышел нам навстречу. Напротив, откинулся на спинку своего кресла и прогудел низким голосом, довольно доброжелательно:
– Очень рад, Ирина Анатольевна, давно мечтал с вами встретиться. Вы ведь, можно сказать, местная достопримечательность. Сам я, к сожалению, редко на вашу программу успеваю, а вот супруга моя регулярно смотрит, и с большим удовольствием, она ваша поклонница. Да что же вы остановились? Проходите, присаживайтесь.
Если бы он не игнорировал моих спутников так явно, я бы, может, и не стала устраивать церемонию знакомства, в конце концов, не за тем мы сюда приехали. Но теперь просто из вредности, подходя к столу и усаживаясь, сказала:
– Знакомьтесь, это мои сотрудники и помощники, Павел… – И замерла, сообразив, что не помню его отчества. А, ладно, пусть будет так. Все равно, Костиного я тоже не знаю. – И Константин.
– Очень приятно, – не пошевелившись и даже не кивнув, ответил Фадеичев.
Впрочем, ребята ответили ему такой же невозмутимой холодностью, даже на формальное «взаимно» не расщедрились. Молча подошли к ряду стульев у стены и сели. Костя спокойно, непринужденно, положив ногу на ногу, а слегка нервничающий Павлик тут же скопировал его позу.
Виталий Александрович не обращал на них внимания, разглядывал меня, а я, естественно, его. Теперь у меня уже не было никаких сомнений: на фотографиях с Камиллой был именно он. Мужик как мужик. Не Аполлон, конечно, но вполне прилично выглядит. Крупный, даже когда сидит, видно, что высокий. Довольно густые светлые волосы с характерными залысинами. Тонкий, правильной формы нос и массивный тяжелый подбородок с неожиданно симпатичной ямочкой. Глаза… мне сразу стало понятно, почему так испуганно взвизгивал Аркадий: «Ты его глаза видел?» Возможно, это как-то зависело от освещения, возможно, на самом деле они были светло-серые или светло-голубые, но мне радужная оболочка вокруг зрачка показалась почти прозрачной. В сочетании с белесыми, тоже почти невидимыми ресницами эффект был потрясающий. На память сразу приходили всякие монстры, злобные пришельцы и прочие персонажи из фильмов ужасов. А может, все дело не в странном цвете, а в выражении этих глаз, в этой даже не злобной, а, что еще хуже, в равнодушной жестокости?
– Так что вас привело ко мне, Ирина Анатольевна? – Ему первому надоело молча смотреть на меня.
Словно загипнотизированная его прозрачными глазами, я, не глядя, вытащила из сумочки пачку фотографий и положила перед ним на стол.
Сначала он брал их по одной и внимательно разглядывал, складывая просмотренные в аккуратную стопочку, тщательно расправляя самые помятые. Потом разложил веером на столе. Шевеля губами, некоторые переложил, поменял местами. Только потом снова взглянул на меня.