Интервью сквозь замочную скважину
Шрифт:
Глава 1
Меня разбудил голос Пласидо Доминго. Он пел «Застольную» из «Травиаты». Глаза я открывать не стала, лежала не шевелясь и наслаждалась. Если ничто не помешает, то потом будет ария Хосе. Увы, до «Кармен» дело, как всегда, не дошло, рядом завозился Володя.
– Иринка, я разобью эту бандуру, – хриплым со сна голосом пригрозил он. – Почему я должен с утра слушать кошачий концерт?
Я дотянулась до пульта, сделала потише, но грозный муж уже сел на кровати и с упреком посмотрел на меня:
– Мне сегодня к третьей паре! Я мог бы спать
– Ничего подобного. На столе лежит целая пачка контрольных, Белоусов принес. Так что сейчас ты в любом случае встаешь и начинаешь зарабатывать деньги.
– Хоть умыться-то можно? – обреченно спросил Володя.
– Можешь даже позавтракать. Но Белоусов сказал, что все контрольные ты должен сделать сегодня, вечером он заберет. Тогда будет доплата за срочность.
– Доплата – это хорошо, – муж сбросил одеяло и потянулся. – Хорошо, что есть балбесы, хоть какой-то заработок…
«Да, хорошо, что есть балбесы, – думала я, разбивая яйца на сковородку, – и хорошо, что есть Виталька Белоусов, который умеет с ними договариваться и брать деньги за решенные контрольные».
Увы, у моего супруга эта полезная способность отсутствует начисто. Он тихо дожидается, когда государство выплатит ему положенное и.о. доцента мизерное жалованье, и даже не в состоянии сам найти дополнительный заработок. К счастью, гораздо более энергичный Виталька, с которым Володя в свое время учился на химфаке в одной группе, завел себе клиентуру среди студентов-двоечников, столь обширную, что перестал справляться сам. Тогда он и пришел к нам с деловым предложением. К нам, потому что с одним Володей говорить на эту тему было бесполезно, потребовался мой нажим, чтобы он согласился.
Зато теперь механизм отлажен, как часы. Виталька регулярно подтаскивает контрольные, курсовые, а в сезон – и дипломные работы, сделанные забирает и, отстегнув себе божеский процент комиссионных, передает Володе заработанные деньги. Как он там договаривается со студентами, какие цены назначает и каким образом происходит обмен сделанных работ на дензнаки, Володька не знает и знать не хочет. Ну что ж, хоть таким образом муж вносит свой вклад в семейный бюджет. Хотя все равно, надо признать, вклад довольно скромный. По крайней мере музыкальный центр «Панасоник» на три диска, который будит нас теперь по утрам, я покупала на свои заработки.
– Я посмотрел, там первый курс, ерунда, – Володя присоединился ко мне на кухне. – За утро сделаю. Ты сегодня как планируешь управиться?
– Понятия не имею, – пробурчала я с набитым ртом. – Сначала поедем в цирк, поснимаем, потом посмотреть надо будет, прикинуть, что возьмем.
– Это ты за семейку фокусников взялась наконец?
– Ага. Только они себя называют не фокусниками, а иллюзионистами. А что, ты хочешь посмотреть?
– Не-а. Не люблю фокусников, даже если они, как ты говоришь, иллюзионисты. Знаешь, что тебя обманывают, а вынужден сидеть дурак дураком, да еще удовольствие получать. По мне, лучше воздушные гимнасты и всякие акробаты, там хоть без жульничества.
– Интересная постановка вопроса. Может, придешь на передачу, выскажешься?
– Это еще зачем? Думаешь, смогу убедить фокусника пойти в акробаты?
Я
– Ладно, мне пора бежать, – сделав последний глоток кофе, я встала из-за стола. Поставила грязную тарелку и чашку в раковину, чмокнула мужа в макушку. – Посуду помоешь?
– А куда я денусь? – меланхолично отозвался он.
Я пошла через парк. Рабочий день у меня, можно сказать, начался. Потому что, привычно шагая по тенистым аллеям и рассеянно наблюдая за кружащимися в воздухе желтыми листьями, я думала про семью Маранелли. Забавные они люди, циркачи. Фамилии себе придумывают почуднее, имена… И что ни номер, то семья. Выкатывает на арену полтора десятка человек на велосипедах – нормально, семья. Впрочем, эти фокусники действительно родственники. Две семейные пары – сам мэтр, иллюзионист Рудольф, и техник женаты на ассистентках номера – сестрах Маргите и Камилле. А имя нормальное только у техника, Николай. Когда мы разговаривали, он объяснил весело:
– Мне и Николаем можно быть, я же на арену вовсе не выхожу. Мое дело техническую сторону обеспечить.
Собственно, героинями передачи должны стать как раз сестры, все-таки программа моя называется «Женское счастье», а уж Рудольф с Николаем пойдут как бесплатное приложение. Как атрибут счастья цирковых артисток Маргиты и Камиллы Маранелли. Интересно, какова реальная роль этих сестричек в номере? Просто «девочки в блестящих юбочках», чтобы отвлечь зрителя? Или от их работы действительно что-то зависит? Кстати, на передаче наверняка кто-нибудь задаст вопрос, не мечтали ли они сделать собственный номер, к этому их тоже надо подготовить…
Без десяти девять я была на проходной. Вытащила пропуск, продемонстрировала его как положено, в развернутом виде, хмурому пареньку в камуфляже. Вот она я, по-прежнему Ирина Анатольевна Лебедева, двадцати семи лет, старший редактор Тарасовской студии телевидения. То, что я – та самая Лебедева, ведущая суперпопулярной в нашей губернии программы, в пропуске, конечно, не написано, но мог бы и сам знать. Охранник, похоже, не знал. Он сверил фотографию с физиономией, которую я ему добросовестно продемонстрировала, и молча кивнул, никак не реагируя на мою доброжелательную улыбку. Может, у него зуб болит?
Ладно, не хочет меня узнавать и не надо. За это не дам ему автограф. Я быстро миновала ухоженный дворик – технические службы работают у нас прекрасно, – асфальт с утра выметен, только что политый газон искрится мокрой травой, на мелких клумбочках ни одного сорняка, только цветочки, пусть и незатейливые, по случаю осени уже отцветающие, но все равно очень милые, – и вошла в здание собственно телецентра.
Обменялась утренними любезностями с Натальей Михайловной, она у нас при ключах. Глянула на пустой гвоздик под номером нашего кабинета – естественно, Лера уже пришла. Она работает у нас второй год и ни разу не то что не опоздала, не пришла меньше чем за пятнадцать минут до начала рабочего дня.