Interzone
Шрифт:
— Нет! Ты как слушаешь? Просто говорить о делах, о жизни, задавать вопросы! Но тебе не хочется этого делать… Но деньги!
Стивен замирает, облокотившись на тележку. Он застывает с рассеянным взглядом и обдумывает мной сказанное. Через секунду его лицо кривиться, и он выдает: «Да в чем проблема-то?»
Ну конечно! Стивен не понимает. Я разочарованно цыкаю и отворачиваюсь.
— Тебе же предлагают просто болтать по телефону, так еще за это деньги будут платить! Круто! Ништяк!
И он продолжает выбирать нам еду на полках.
Изабель
Дом
Но я так и не позавтракала сегодня. Поэтому подхожу к холодильнику, как к опасному зверю. Я не доверяю себе. Сейчас я близка к срыву.
Выбор падает на мюсли, йогурт и персик. Я осторожно вытаскиваю из холода продукты и отхожу подальше от Тани. Меня греет мысль, что сейчас я получу удовольствие от еды. Я буду есть неспешно, смакуя каждую ложечку и каждый кусочек. Я беру мисочку и выливаю туда йогурт, ощущая кисло-молочный запах. Затем добавляю горсть мюсли с запахом мухи и орехов. И последний штрих — помытый персик режу мелкими кусочками в мое блюдо. Все это делаю нарочито медленно, будто медитирую или создаю произведение искусства. Глаза должны насытиться в первую очередь, они должны впитать всю красоту блюда, которое ты уничтожишь самым унизительным способом — сожрешь, как саранча всё на своем пути. Ты — потребитель! Жрешь и срешь — вот, вся правда жизни. Ты — машинка по переработке всего.
Я медленно начинаю есть, забирая из миски по половинке чайной ложки. Еще один прием обмануть свой мозг. Так порции кажутся больше и сытней. Таня вертится вокруг Стивена. Его мускулистые руки тискают ее и сжимают за задницу. Еще один способ потребления — секс. Ты пользуешься другим ради удовольствия. Но самое противное, я хотела этого, так же как и еду. Голод.
Я голодная.
— Ладно, я в комнату. — Выдаю я, стараясь не смотреть в их сторону.
— Иза, пойдем загорать!
— Чуть позже.
Хочу скрыться от них. Я хочу определить границы своего мира, своей вселенной, куда никому вход не разрешен. Только я и мой планшет.
Сначала звук шел издалека, будто из наушников, лежащих на подушке рядом со мной. Но нет. Я проверяю — они молчат. Может, что-то забыла включенным? Проморгавшись ото сна, я оглядываюсь. Планшет выключен после того, как я проглотила несколько серий сериала и решила вздремнуть. На мгновение мне кажется, что музыка изменяет направление и теперь раздается из-за спины. Я смотрю на стену. Между моей комнатой и комнатой Стивена с Таней платяной шкаф. Наверное, Таня включила музыку, а шкаф сдерживает звук. Я прикладываюсь ухом к стене. Точно! Басистый звук становится громче, глубже с эхом по стенам, яснее.
Ладно… Не так громко же включена музыка! Я отхожу от стены и застываю в недоумении. Теперь звук, который шел по стене, так же звучит в комнате, нарушая законы физики!
— Таня? Таня! — Я нахожу лишь одно объяснение: подруга сделала непозволительно громко.
Я вылетаю в коридор. Звук такой же и здесь. Даже глубже! Что за чертовщина? Хотя, дом старый. Может, из-за конструкции такая акустика?
— Таня!
Я подхожу к комнате и начинаю стучаться, но дверь под моим кулаком поддается и открывается. Звук заполняет теперь все вокруг. Это тягучая завораживающая песня Ланы Дель Рэй «Молода и прекрасна». Теперь к голосу певицы добавляется женский — Таня подпевает.
— Ты прости, но можно потише?
Я перехожу порог комнаты и удивленно торможу: никого. Но музыка звучит громко, а кто-то поет здесь. Я верчусь на месте, пытаясь найти источник звука и дать хоть какое-то логическое объяснение.
А песня все льется, переливаясь и затягивая. Женский голос невидимки приятный, нежный. У меня мурашки бегут по телу. Чертовщина! Страх заползает в душу, будто паук за пазуху. Не в силах двинуться, я пытаюсь собрать силу волю в кулак и не поддаваться панике. Песня продолжает тягуче переливаться в два голоса.
О, Боже! Она двигается. Теперь голос справа от меня.
— Эй! Хватит! — Получается не убедительно — я скулю, будто собака.
Но она продолжает петь. Звук доносится со стороны стены с комодом и чемоданами Тани и Стивена. У меня волосы встают дыбом, когда сквозь песню слышу, как что-то позвякивает и легонько стучит, а голос призрака то удаляется, то приближается, будто невидимка что-то делает, одновременно с напевая мотив.
— Прекратите… — Я еле шепчу.
Мое дыхание сбивается, сердцебиение учащается, тело становится тяжелой оболочкой, которую не сдвинуть — я камень! Внезапно призрак вскрикивает с каким-то электронным писком, и наступает резкая тишина. Ни голоса, ни песни. Я стою и осматриваюсь. На моем лбу липкой испариной проступил холодный пот. Мое дыхание оглушающее, будто с пробежки. Закрываю глаза, чтобы успокоиться, прячу лицо в ладонях. И теперь под моими пальцами влажно. Ужас холодный, влажный и громко стучащий в висках. Я поворачиваюсь к окну и смотрю туда — на линию горизонта, и взгляд сам цепляется на яркое солнце — вечно взрывающуюся звезду, под которой на шезлонгах расположились Стивен и Таня.
Что это было? Слуховая галлюцинация? Я схожу с ума? В принципе, почему и нет?
По краю стакана ползет букашка. Маленькая, коричневая, семенит своими лапками. Я безжалостно ее хватаю, ощущая твердый бугорок панциря под подушечками пальцев и раздавливаю с хрустом и выплеском жидкости из насекомого.
Я схожу с ума. Точка.
Я делаю большой глоток вина. Стивен ругается наверху с Таней. Я слышу, как он посылает ее и называет невротичкой. Зря он! Я безразлично засовываю в рот рельефные, немного острые по краям чипсы. На языке взрывается соленый вкус. Планшет включен и выдает электронный бит. Техно. Я люблю такую музыку, где на три аккорда разные вариации. Таня громко орет, посылая Стивена ко всем чертям, затем хлопает дверью и, рассерженно топая, вылетает из дома. Я с закрытыми глазами слушаю ее шаги.