Интимный ужин на чердаке (Седьмая вода на коньяке)
Шрифт:
– Сначала таблетки, потом нотации, – простонала Наташа и схватилась за виски. – Как я могла столько выпить?
– Ладно, девочки, спорить потом будете, садитесь в машину, дома все вопросы будем решать, – миролюбиво проговорила Мария, чтобы прекратить пикировку между подругами.
Девушки залезли в машину, Наташа – на заднее сиденье, а Верочка села рядом с Машей, и та сразу же нажала на педаль газа.
Наташа взяла в руки дорожную аптечку и, порывшись в ней, выудила пачку анальгина. Она приняла сразу две таблетки, запив их теплой минералкой, бутылка которой нашлась в машине.
– Ну, рассказывай, что там с тобой приключилось и почему ты оказалась на улице в таком виде? – нетерпеливо заерзав на сиденье, спросила Верочка. Она окинула взглядом махровое полотенце, в которое была завернута Наташа, и скривила рот в усмешке. – Обалдеть от тебя можно! Кстати, а форма-то где?
– Там, в ванной комнате осталась, я ее посушиться повесила, на трубу, – вздохнула Наташа. – И ключи от моей машины там же. Теперь хочешь не хочешь, а придется туда возвращаться, у меня запасных ключей нет. Не ломать же из-за этого двери в машине? Потом придется замок менять, и вообще… – и Наташа безнадежно махнула рукой. – Дурацкое какое-то состояние. Вроде и не виновата ни в чем, и в то же время чувствуешь себя кругом в дерьме.
– А ты хотела бы в мармеладе быть после того, как в чужом доме напилась до бесчувственного состояния? – не забыла вставить шпильку Верочка. – Давай, выкладывай, потом будешь себя жалеть.
– Да я толком и не помню ничего, – пожала Наташа плечами. – Последнее, что отпечаталось в памяти – как я в лифт попала, а потом… все, полный провал. Очнулась я, когда вдруг почувствовала, что тону!
– Как это – тонешь, где?! – спросила Мария.
– В джакузи, – проворчала девушка. – Я уже потом поняла, что этот парень таким образом меня в чувство решил привести.
– Что за парень?
– Как это – что за парень? Савинский, конечно!
– Так ты с ним виделась? Ты ему все рассказала? И он тебя после этого в таком виде на улицу вышвырнул?! Ну и негодяй, – взвилась за рулем Мария и чуть было не выехала на встречную полосу.
– Успокойся, – проговорила Наташа. – Лучше за дорогой смотри. Не хватало еще в аварию попасть для полного комплекта! Не ночь, а сплошное недоразумение! Я ничего не успела сказать Савинскому, потому что даже не узнала его сначала. Ну, когда мы с ним в джакузи барахтались. Я уже потом поняла, что это он, когда его красотка, точно фурия, в комнату ворвалась и драться со мной кинулась.
– Как это можно было такого мужика не узнать? Ты ж его фотографию раз сто рассматривала, – усмехнулась Мария. – Что значит – драться кинулась? – запоздало опомнилась она. – На самом деле драться?
– Конечно, на самом деле, по-моему, половина моих волос в ее руках осталась, – сморщилась Наташа и потрогала голову.
– Давай-ка, подруга, объясни все с самого начала, и поподробнее, – подала голос Верочка. – А то ты скачешь с пятого на десятое, и я совсем ничего не понимаю!
Наташа тяжело вздохнула и начала рассказывать по порядку: с того самого момента, когда пришла в себя от страха, что тонет в ледяной воде, и закончила повествование эпизодом, когда оказалась на улице босая, почти голая и очень несчастная.
– Ты идиотка, Наташка! – выдала свой вердикт Мария. – Почему ты этой девице ничего не сказала, когда она тебя к воротам вела? Она бы хоть предупредила Савинского, и ты с себя груз ответственности сняла бы.
– Как же, ей расскажешь, – фыркнула Наташа. – Эта ненормальная даже слушать меня не хотела, приняла бы мое откровение за уловку, что я снова хочу встретиться с ее «обоже». И потом, если честно, я дар речи потеряла, как только увидела трех собак во дворе. Из дома мы вышли очень быстро. Прямо на том этаже, где спальня Савинского, мы сели в лифт. Он довез нас до первого этажа, доставил практически к дверям на улицу. В лифте я даже рот раскрыть боялась, видя глаза этой ревнивицы. Мне казалось, что она вполне готова меня придушить прямо там же, на месте, а потом зарыть в саду под какой-нибудь яблоней или грушей. Мне такая перспектива не очень-то пришлась по душе, поэтому я благоразумно промолчала.
– Натали, ты меня удивляешь, – дернула плечиком Маша. – Ты что, боялась не справиться с какой-то девицей? Никогда в жизни не поверю, вроде ты у нас не из робкого десятка.
– Маш, хватит юродствовать! – прошипела Наташа. – Я бы посмотрела на тебя, как бы ты себя повела в таком доме, где за каждым углом охранники с оружием стоят! Стоило этой девице рот раскрыть, и меня бы в порошок там стерли. Когда мы проходили мимо этих мальчиков, она только небрежно им бросала: «Это со мной», – и те чуть ли не каблуками перед ней щелкали.
– Понятно, фаворитка хозяина, – безоговорочно согласилась Маша. – Тогда, конечно, не стоило с ней связываться. И что же теперь делать? Мы уже столько пережили, а в деле и на миллиметр с места не сдвинулись.
– Что значит – мы пережили? – удивилась Наташа. – Ты хочешь сказать, я пережила?
– Ты так думаешь? – усмехнулась Верочка. – Маш, а ну-ка расскажи ей, через какие «медные трубы» нам пришлось пройти!
– Через саксофон, – буркнула та. – Потом расскажу, когда домой приедем, я не могу отвлекаться на дороге.
На том и порешив, девушки на некоторое время притихли, и каждая углубилась в свои мысли. Наташа совсем закуталась в полотенце, спрятала туда нос и загадочно улыбалась. Она вспомнила, как они барахтались в джакузи на пару с Савинским и какое у него было лицо. Совсем простое, мальчишеское лицо, с веснушками на носу, с пушистыми ресницами и зелеными глазами, в зрачках которых светились маленькие крапинки, тоже похожие на веснушки.
«Ничего удивительного нет в том, что я его не узнала, – подумала Наташа. – Разве возможно было узнать в этом озорном взгляде и взъерошенных волосах те строгие глаза и прилизанные волосы, которые запечатлены на фотографии?»
Еще Наташе вспомнилось, как он опрокинулся на нее прямо в воду, придавив ее своим мощным телом, и меленькие щекотные мурашки предательски поползли по ее спине от этих воспоминаний.
Наташа еще глубже зарыла нос в полотенце и тихонько хихикнула.
Когда девушки приехали домой к Маше, уселись за столом и уже пили ароматный кофе, Вера благосклонно разрешила Маше рассказать Наталье обо всем, что с ними случилось. Когда Мария дошла до того момента, когда в нее стреляли, Наташа как раз подносила ко рту печенье. Она так и замерла с открытым ртом и застывшей в воздухе рукой.