Интриган. Новый Петербург
Шрифт:
Я не сразу узнал во всаднике Аррана — хлипкий мальчишка сильно изменился за прошедшие дни. Глаза блестели злобой, от нижних век к подбородку шли черные линии, наверняка символизирующие траур.
От былой неуверенной нервозности не осталось и следа. Еще пару лет в том же темпе и получится вполне достойный претендент на власть, в отличие от почивавшего на лаврах самозванца.
Вслед за ним выскочили сестры — тоже при оружии и подобающем случаю «макияже». Последним из колдовской завесы показался Тульма, взявший на себя роль наставника для будущего
Ильвас окружили нас и нацелили копья. Уж не знаю, на что надеялись, выступая против двух чародеев, но юноша без сомнений и страха выехал вперед и произнес, с презрением глядя сверху вниз:
— Ну что, доволен? Получил, что хотел? Отец не зря отдал жизнь за твое вранье?
— Меня обманули самого, — поднял ладони, сразу давая понять, что не намерен сражаться. — Но вы свободны.
— Надолго ли? — наследник усмехнулся. — Люди в черном все чаще рыщут у подножья. Нас или убьют, или силой вернут на плантации. Нам некуда идти. Некуда бежать. Негде прятаться. Везде или смерть, или неволя. А теперь объясни, человек, почему я должен тебя пощадить?
— Потому что мне нужна ваша помощь, — спокойно произнес в ответ.
Аборигены аж переглянулись от такой наглости.
— Ты смеешь насмехаться надо мной? — с болью прорычал парнишка. — После всего, что уже сделал?!
— Я не смеюсь. Рядом с вашим убежищем есть шахта. Хорошо защищенная. С уймой охраны. Возможно, вы слышали лязг и грохот. Или видели серый дым над лесом. Мне нужно попасть туда. Тайными тропами, узкими лазами — неважно. Главное, не попасться на глаза.
С полминуты Арран молчал, а затем тряхнул головой.
— И что на этот раз? Решил снова избавиться от враждебного вождя чужими руками? Чтобы забрать его добычу, а нас выгнать под дулами ружей? В прошлый раз ты отдал за победу жизнь моего отца. А теперь решил забрать и мою?
— Арран, послушай…
— Нет, — он вытащил нож и метнул мне под ноги, после чего спешился. — Говорить буду я, а ты — отвечать. Скажи — где твой мустанг? Почему не ответил на зов? Не потому ли, что Мать-Земля считает тебя предателем и лжецом? — воин подошел ближе, на расстояние удара. — Я знаю, ты великий шаман. И можешь по щелчку стереть меня в пыль или сжечь дотла… Но если осталась хоть капля чести — сразись со мной без колдовства, согласно древним обычаям ильвас. Если они хоть что-то для тебя значат.
— Арран, — я шагнул вперед, и парнишка вздрогнул, но не отступил. Одно движение — и нож сам собой лег мне в руку. После чего я сжал лезвие в кулаке и вынул из него клинок, как из ножен. И пока на землю падали крупные темные капли, произнес, как присягу, глядя юнцу прямо в глаза: — Я клянусь всем, чем мне дорого, что никогда не замышлял против вас ничего дурного. Я не хотел смерти твоему отцу. Не хотел, чтобы вы стали пешками в чужой игре. Я видел, что с вами делали Хмельницкие. Они наказаны. Не в полной мере, но это только начало. Они получат сполна — и в этом тоже могу поклясться. Да, это не изменит картину в целом. Да, вас по-прежнему считают
Старшая сестра зарычала и потянулась к топору, но Тульма жестом велел угомониться.
— Для меня это — немыслимо. И я сделаю все возможное, чтобы это исправить — не сомневайся. Я знаю людей, которые готовы бороться за ваши права. Знаю человека, который донесет до всех ваш голос. Но сейчас самое важное — остановить войну. Войну, от которой пострадают все — а в первую очередь не благородные чародеи, а простые жители. Вот, собственно, и все. И пусть Мать-Земля будет мне судьей. Если я лгу — мой конь не придет. И тогда делай со мной, что хочешь, — обагренный нож с хрустом вонзился в грунт. — Даже сопротивляться не буду.
Я развел руки и замер, все еще глядя в темные злые глаза. Я сделал все, что мог — сказал правду, а остальное на откупе высших сил.
Арран шмыгнул, поджал губу и взял топорик двумя руками в ожидании неминуемой развязки. Наставник тяжело вздохнул и покачал головой, но вмешиваться не стал — в дела богов лучше не лезть.
Секунды потянулись, как резина — чтобы успокоиться, подсчитывал каждую, однако ни ржания, ни топота так и не услышал. Ни на тридцатой, ни на сотой, ни на сто пятидесятой.
Неужели я согрешил столь сильно, что уже не смогу искупить вину иначе, кроме как жизнью? Да, я косвенно виновен в гибели Эйры, но разве все остальное — абсолютное зло, достойное смертной казни?
— Его нет, — парень судорожно сглотнул — очевидно, ему не хотелось никого убивать, но раз уж дал слово — придется исполнять. Особенно, если ты ильвас. Особенно, если ты будущий вождь. — Он не пришел, верно?
Я бы тоже хотел подождать еще и понадеяться на удачу, но, похоже, это конец. Приговор вынесен, осталось лишь его исполнить.
— Не позволю, — предплечья Риты окутало пламя, и всадники в ужасе попятились. — Я вам его не отдам, поняли?
Огненные змеи сорвались с ладоней и окружили нас пылающим кольцом. И над сияющим обручем взмыли тонкие протуберанцы, готовые ужалить любого, кто осмелится напасть.
— Не надо, — сказал с медленным осознанием неизбежного. — Без помощи в пещеру не попасть. И врага не остановить. И лучше я умру здесь, чем увижу, что эти твари сделают с городом. С теми, кто осмелится им противостоять. С тобой…
— Мы что-нибудь придумаем. Найдем иной путь. Нельзя сдаваться.
— Ты поклялся! — парнишка занес топор над плечом, все еще держа одноручное оружие, как бейсбольную биту. — Так исполни свой долг! Ответь за слова хотя бы раз!
Повинуясь моей воле, из земли ударили водяные струи и с шипением потушили огненный барьер. Нас окутал густой пар, почти как в бане, и всадники отступили еще дальше — их лошадям магия нравилась не многим больше, чем рыщущие поблизости волки.
Воспользовавшись паузой, шагнул к оцепеневшей от ярости и страха подруге и бережно взял за подбородок. И отвернул хмурое лицо от Аррана, чтобы напарница увидела летящую к нам белую тучу.