Интрижка
Шрифт:
— К сожалению, наши десять минут истекли, хотя мне очень хочется забыть о делах и прямо сейчас отвезти тебя обратно в свой гостиничный номер.
Я усмехнулась и сцепила руки за его шеей, прижимаясь к его эрекции.
— Почему бы и нет?
Его глаза были наэлектризованы подавленным желанием.
— Еще тридцать минут, максимум, и мы уйдем. — Он вытащил телефон, чтобы проверить время, и поморщился. — Мы уже потратили слишком много времени. Он быстро наклонился, чтобы поправить мое нижнее белье и разгладить юбку моего платья.
— Ну давай же.
Но,
— Ты не забыл, эм, кое-о-чём?
Одна бровь холодно приподнялась.
— Я так не думаю.
Ох, ладно.
Значит, он хотел, чтобы я ходила по вечеринке с секс-игрушкой внутри? Я подумывала о том, чтобы поспорить с ним, но его отчужденное, почти смелое выражение лица и мое теплое ощущение отговорили меня.
— Ладно, нам следует поспешить на твою встречу, — сказала я, взяв его за руку и выведя за дверь.
Он мог бы усмехнуться, но как только я открыла дверь, звуки вечеринки оживились. После минуты нерешительности в коридоре странной формы он взял на себя инициативу и осторожно повел меня на кухню, где, по его мнению, мы могли найти Катарину.
— Если понадоблюсь, я буду в комнате рядом с библиотекой, — сказал он, когда мы остановились у кухонных дверей, подальше от суетливых официантов. При моем пустом взгляде его губы дернулись. — Кэт знает дорогу.
Я кивнула, но мысль о том, чтобы остаться без Синклера в этом извилистом доме, была неприятной. В отличие от моих брата и сестры, мне никогда не удавалось особенно хорошо общаться с большими группами людей, и, кроме художественных выставок и открытий галерей, я редко ходила на вечеринки.
— С тобой все будет в порядке, — заверил он меня, читая мои мысли. — Вы с Кэт прекрасно поладите. Думай обо мне, когда я уйду
В его глазах сверкнул разрушительный огонек, как будто он знал что-то, чего не знала я. Я подозрительно прищурилась на него, но он только пожал плечами и засунул руки в карманы. Когда он повернулся, чтобы уйти, он начал насвистывать. Я наблюдала, как он двигался по переполненной комнате с грацией и силой дикой кошки, его широкие плечи были прямыми, а длинные ноги занимали пространство. Женщины обернулись, чтобы посмотреть на него, но он ничего не заметил, и я знала, что почти никто из них не приблизится к нему, его тщательно контролируемое выражение лица, почти жестокое из-за его суровых черт, обескуражило бы даже самых наглых женщин.
Вздохнув, я отвернулась от него. Синклер был самым сексуальным мужчиной, которого я когда-либо встречала, человеком, который обитает только в самых мрачных женских фантазиях и голливудских фильмах, и все же он был здесь со мной. Этого было достаточно, чтобы любая девушка почувствовала себя на миллион долларов. Конечно, мой недавний оргазм тоже не повредил.
Глава шестая.
Коллекция произведений искусства Сантьяго была ошеломляюще обширной и возмутительно дорогой. Комната, в три раза превышающая мою квартиру-студию в Париже, была посвящена работам известных мексиканских художников, таких как Диего Ривера и Фрида Кало, но она также отдавала дань уважения местным художникам
— Я знаю, что я в меньшинстве, но рисунки Кало кажутся мне даже более захватывающими, чем картины, — пробормотала я, рассматривая ее эскиз 1926 года. Несчастный случай, на котором художница была закована в гипс, окруженная изображениями автомобильной аварии, в результате которой она получила множественные переломы костей и боль на всю жизнь.
— Честно? — У Катарины был более сильный акцент, чем у ее брата, поэтому все ее слова сливались в единое целое, как в песне. — Я предпочитаю американский стиль.
Я улыбнулась ей, снова пораженная ее сходством с Козимой. Хотя Катарина не была особенно привлекательной, она обладала тем же искрометным духом, который заставлял меня улыбаться и смеяться.
— Мой брат гораздо больше интересуется искусством, чем я. — Она пожала плечами. — Мне трудно понять красоту живых существ. С планетами гораздо проще.
Мы перешли к другому изображению, на этот раз представляющему собой сатирическое переосмысление рекламы Del Montte современной мексиканской художницы Минервы Куэвас.
Кэт искоса посмотрела на меня.
— Думаю, мы уже достаточно долго дружим, сколько там прошло, десять минут? — чтобы я спросила тебя о Синклере.
— Что насчет него?
Она рассмеялась моей застенчивости и пожала плечами.
— Если ты не хочешь его обсуждать, я пойму. Но я так понимаю, ты здесь одна. Иногда приятно поговорить с другой женщиной о мальчиках, не так ли?
Это точно. Мне весь день не терпелось позвонить Козиме, но она не могла по-настоящему понять масштаб моего курортного романа, не зная ничего о великолепном, сдержанном человеке, каким был Синклер. На самом деле Кэт была подарком, подаренным мне самим этим человеком. Мне было интересно, думал ли он именно об этом, когда соединял нас вместе.
— Мы встретились в снижающемся самолете. — Я покраснела, вспомнив об этом. — Самолеты меня, мягко говоря, нервируют, и я выставила себя дурой. Синклер был достаточно любезен, чтобы составить Мизери компанию.
Она осмотрела меня с ног до головы критическим взглядом, которым обладают только женщины.
— Я бы сказала, что он был только рад помочь.
— Поверь мне, это макияж. — Я засмеялась.
Катарина поджала губы — привычка, которую они с братом разделяли.
— Красивая и застенчивая. Это привлекает.
— Ох, перестань ее смущать, Кэт. Знакомая французская мелодия Кейджа Трейси заставила меня повернуться к нему лицом.
Он выглядел эффектно в белой шелковой рубашке, которая контрастировала с его усилившимся загаром и густыми черными волосами, но именно улыбка делала его таким обезоруживающим, и по испуганному вздоху Катарины я могла сказать, что она тоже так думала. С его появлением гул голосов вокруг нас слегка усилился, но он все еще был достаточно незаметным, и никто не беспокоил его с автографами, и я поняла, что его безбожная красота привлекала их внимание больше, чем его слава.