Инверсия праймери. Укротить молнию
Шрифт:
— Иди первой, — сказал Эльтор. — Я буду подстраховывать тебя сзади, на случай если ты поскользнешься.
Внутренние переживания Эльтора окрасили мир вокруг нас нежным янтарным светом — светом любви и надежды. Сложив ладонь лодочкой, я даже зачерпнула пригоршню этого мерцающего тумана, а затем, опираясь для надежности рукой о поверхность скалы, начала восхождение вверх. Нас встретили сильные порывы ветра, и чем выше мы поднимались, тем сильнее они становились. За нами следовали два абаджа. Длинноногие стражники без видимых усилий преодолевали ступеньку за ступенькой. Один раз я не выдержала и оглянулась назад, и у меня тотчас закружилась голова. После этого я старалась смотреть лишь себе под ноги
Иду Яшлан простирался мили на четыре в разные стороны — залитый ярким солнечным светом, древний, как сам окружавший его мир, таящий в себе бесконечное множество загадок. Я легко представляла себе древних воинов, ставших легендой Рей-ликона. Мы же продолжали взбираться все выше и выше.
— На какую же высоту мы поднимемся? — Любопытство взяло надо мной верх.
— До дворца Ицам На Кетца! — раздался за моей спиной голос Эльтора.
— Ицам На Кетца? — переспросила я. — Звучит очень похоже на Ицамна и Кецаль! — Я говорила, стараясь не думать о бездне у нас под ногами. — Кецаль — это птица. Природа наградила ее роскошным оперением — длинным хвостом зеленого, красного, белого и желтого цвета. Представители знати и воины носили их в качестве украшения. Перья, как ты сам понимаешь. В некоторых городах за убийство кецаля полагалась смертная казнь. Ибо это навлекало гнев бога Кукулькана. А также тольтекского бога Кецалькоатля. Вообще-то на самом деле это одно и то же божество, пернатый змей, владыка всего сущего на Земле. Хотя иногда Кукулькан принимал облик бога ветра.
— У нас Ицам На Кетца считается богом полета, — пояснил мне Эльтор.
Ветер дул все сильнее. Под его порывами становилось все труднее сохранять равновесие. Поднявшись на вторую площадку, мы посмотрели вниз на город. Сверху Ицу Яшлан являл собой незабываемое зрелище. На верхушку красно-золотой башни опустилась какая-то черная птица и закаркала. Ветер разносил ее хриплые крики по бескрайней пустыне.
Мы зашагали выше. Я поднималась вверх лицом к скале, цепляясь за нее обеими руками. Дело было не в крутизне ступеней. Просто мы вскарабкались на такую головокружительную высоту, что мне для уверенности требовалась опора. Порывы ветра продолжали обрушиваться на каменную громаду, и мои волосы, словно крылья птицы, парили в потоках воздуха. Абаджи все так же следовали за нами, все в том же равномерном ритме. Я живо представила себе нашу процессию — четыре крохотные фигурки на фоне вертикальной каменной стены. Моя рука неожиданно уперлась в пустоту, и я полетела вниз...
И упала, приземлившись на одно колено. Эльтор споткнулся о мою ногу и приземлился на четвереньки. Оказалось, что нас едва не поглотила пещера. В буквально смысле — так как вход в нее представлял собой разинутую в грозном рыке звериную пасть. Отверстие сверху и снизу окаймляли огромные каменные клыки.
Поднявшись с каменного пола, мы с Эльтором уселись у входа в пещеру, свесив ноги над нижними зубами исполинского чудовища. Далеко внизу вплоть до самого горизонта тянулись бесконечные барханы. Клочья облаков медленно плыли по гладкому фарфоровому небу. Где-то вдали невидимый демон пустыни крутил вихри красного песка.
Рядом с нами появились абаджи. Чтобы пройти под каменными клыками внутрь пасти каменного чудовища, им пришлось наклонить головы. Плащи стражей трепетали под порывами ветра, то открывая взгляду яркие одежды с золотой вышивкой, то снова укутывая черным высокие стройные фигуры. Не сбиваясь с шага, оба воина почтительно поклонились нам. Зрелище поразило меня. Оставалось только надеяться, что они не заметили нашего позорного падения в пещеру.
Мы с Эльтором
В глубь скалы на несколько ярдов тянулся прямоугольной формы коридор, резко изгибаясь влево. Заднюю стену покрывала причудливая вязь иероглифов, начертанных черной, красной и бурой краской. Краска на вид казалась свежей. Позднее я узнала, что храм этот был одним из немногих сооружений Ицу Яшлана, которое абаджи пытались сохранить в первозданном виде.
Стражи провели нас до самого конца туннеля. Возле поворота абаджи вручили Эльтору факел, поклонились и вернулись обратно ко входу в пещеру. Там они встали, глядя на простиравшуюся внизу пустыню — две неподвижные фигуры в черном, застывшие на фоне неба между каменными клыками неведомого чудовища. До нас доносились лишь жалобные стенания ветра.
Эльтор взял меня за руку, и мы двинули дальше, свернув в ответвление туннеля. Если в самом его начале пещера освещалась солнечным светом, то дальше, куда мы направили наши стопы, нас окутала непроглядная тьма. Через несколько сотен ярдов туннель свернул снова, уводя нас все глубже в толщу скалы. Теперь наш путь освещал лишь свет факела. Сделалось зябко, обжигающий жар пустыни сменился приятным холодком. На стенах снова появились иероглифы. Свет факела отбрасывал на них тени, и казалось, будто древние письмена колышутся и пляшут, как живые.
— Здесь! — воскликнул Эльтор и поднял факел выше.
Прямо у наших ног вниз уходила вырубленная в горной породе лестница. Внизу, у ее подножия, мы разглядели какое-то помещение. Из него тянуло застоявшимся воздухом подземелья.
Мы спустились вниз. Сойдя с последней ступеньки, Эльтор засунул факел между когтей каменной лапы неведомого животного. Затем из когтей соседней лапы вытащил еще один, зажег его от горящего факела и сунул в лапу на противоположной стене. Эту процедуру он проделал еще четыре раза. Когда Эльтор закончил, в камере мерцали шесть светильников.
Воспоминание о первом знакомстве с Дворцом Ицам На Кетца до сих пор живо в моей памяти. В этом удивительном месте ощущаешь незримое волшебство, здесь жива память о древних царствах. Овеянные веками легенды живут в его каменных стенах, покрытых резными фризами. Барельефы раскрашены красками столь яркими, что почти неотличимы от пронзительной голубизны рейликонского неба или красных песков пустыни. В тот день они были неподвижны, и лишь когда мы своим вторжением потревожили застоявшийся воздух и язычки пламени начали свой танец, древние скульптуры тоже пришли в движение. В свете факелов инкрустированные драгоценными камнями стены источали сказочное сияние.
Посередине камеры стояла скамья с изображениями каких-то крылатых существ. Одно чудище было с квадратной мордой и спиральными рогами. У него было шесть ног, по три с каждой стороны, и скрученный спиралью хвост. Над спиной зверь распростер могучие крылья. Другая скульптура являла собой женщину. Верхняя часть ее тела — от талии и выше — была женской, нижняя представляла собой кошачье туловище с хвостом как у птицы. Она стояла, воздев над головой копье. Грудь гордо выдавалась вперед, крылья распростерты в полете. Хотя волосы ее были высечены из камня, казалось, будто они трепещут и развеваются на ветру. Вдоль стены тянулся ряд статуй — чудовища с распростертыми крыльями. Головы их запрокинуты назад, от чего казалось, будто они кричат, обратив свой крик к небу. Полет, навечно застывший в камне.