Инвестиции в золото
Шрифт:
– Беру угольные скрягинские по семьдесят пять! Беру сахарные давилонские по девяносто, даю нефтяные по сорок три!
Однако невозможно даже представить себе, какой оглушительный шум стоял, когда все горлодерики, собравшись вместе, начинали выкрикивать подобного рода фразы, стараясь перекричать друг друга» [9] .
Эти строки знакомы многим с младых ногтей. Однако и перейдя во взрослое состояние, мало кто из читателей догадался, что на страницах вроде бы детской книжки популярный писатель изложил краткую историю биржевого дела в Западной Европе. Действительно, в средние века торговцы и менялы собирались на площади у ратуши в каком-нибудь портовом городе, чтобы купить-продать партии товаров, конвертировать валюты или поделиться деловыми новостями. И действительно, вся эта международная торговля была шумной к огромному неудовольствию горожан. Купцов гоняли с площади на площадь, пока самые смышленые
9
Н. А. Носов «Незнайка на Луне», М.: Детская литература, 1965.
С его стороны эта была превосходная бизнес-операция. Гостиничное дело в те времена переживало кризис: по причине Столетней войны количество странников и паломников сократилось, а число разбойников, наоборот, возросло. Однако же обычная торговля через портовые города шла весьма успешно. Одним рыцарям требовалось оружие, другим – доспехи, третьим – камзолы. Да и сбывать военные трофеи было где-то надо. В итоге, пока французы и англичане блокировали морские порты друг друга, железо, шерсть, кожа и драгоценности пошли на ура через Фландрию. И организаторам биржевых торгов посыпались гульдены с флоринами.
От семейства Ван дер Бирсе, владевшего упомянутой гостиницей, досталось мировому инвестсообществу и слово «биржа». В русский язык оно вошло через польский, потому и поменяло глухой согласный звук на звонкий шипящий, psia krew, kurwa ma'c! (Польское ругательство. – Прим. ред.)
На протяжении двух веков биржевое дело переживало период становления. К товарной и валютной секциям классических бирж в XVI–XVII веках добавился фондовый рынок, поскольку появились государственные облигации, а затем и обыкновенные акции. Любопытно, что первые трейдеры по ценным бумагам оказались настолько азартными, что их… даже выгнали с Королевской биржи. За шум, ага. Произошло это в Лондоне в 1698 году. Изгнанники собрались в кофейне «У Джонатана» и в один день сделали месячную выручку этой вполне заурядной точке лондонского общепита. Поняв, что дельце может выгореть, хозяин заведения разогнал всех остальных посетителей и предложил услуги по организации биржевых торгов ценными бумагами.
Идея совмещать приятное с полезным пришлась завсегдатаям настолько по вкусу (как и кофе), что еще целых 75 лет все сделки с акциями на территории Соединенного Королевства совершались исключительно «У Джонатана». А когда стульев для всех желающих перестало хватать, биржевики на месте старой кофейни отгрохали новое двухэтажное здание с торговым залом на первом этаже и… рестораном на втором. Традиция-с! Так начиналась Лондонская фондовая биржа, ныне одна из крупнейших в мире.
А что же Россия? На тропу институционализации внутреннего финансового рынка она ступила не то чтобы в числе передовиков. В 1703 году начала работу Санкт-Петербургская биржа, открытая по именному указу Петра I. Царь-визионер замыслил создавать ее по образу и подобию прототипа в Амстердаме для того, чтобы «сходились торговые граждане для своих торгов и постановления векселей, дабы в таком месте каждый купец и продавец в один час по вся дни тех мог найти, с которыми ему нужда есть видетися» [10] . И дело пошло. А вот, например, биржа в Париже появилась на 20 лет позже, чем в Северной Пальмире. Ну и кто, спрашивается, был отсталым?
10
«Регламент, или Устав Главного магистрата» от 16 января 1721 года, гл. XVIII «О биржах или о схожих местах». Цит. по: Реформы Петра I. Сборник документов. Сост. В. И. Лебедев. М., Гос. соц. – эк. изд-во, 1937.
Импорт финансовых технологий, начатый Петром Великим, имел несомненные позитивные стороны. Во-первых, Россия счастливо избежала двух крупнейших биржевых пузырей современности – «тюльпановой лихорадки» и «Компании Южных морей». Во-вторых, можно было сразу перенимать лучшие практики, не тратя времени на изобретение своего колеса. Эта стратегия догоняющего развития приносила свои плоды, и к началу 1917 года в Российской империи действовали семь товарно-фондовых бирж: в Санкт-Петербурге, Москве, Одессе, Киеве, Харькове, Варшаве и Риге. В инвестиционном плане страна была вполне на уровне тогдашних мировых стандартов. К концу предвоенного 1913 года на российских биржах обращалось финансовых инструментов на 15 млрд рублей золотом. Для сравнения, весь бюджет государства составлял в ту пору лишь 3,4 млрд рублей. Одних только акций в котировочных листах насчитывалось более тысячи – национальный рекорд, не превзойденный и до сих пор. Инвесторам было из чего выбирать…
Но потом к власти пришли большевики, разогнали Учредительное собрание и позакрывали все биржи как сборища классово чуждых элементов. Тем трейдерам и брокерам, которые не успели убежать или спрятаться, пришлось переквалифицироваться в управдомы. И уже с начала 1930-х годов все легально доступные честному советскому человеку инвестиционные инструменты свелись к вкладам «До востребования» и «Срочный» в Гострудсберкассах. А для любителей азарта ввели облигации внутреннего выигрышного займа. За покупку иностранной валюты самый гуманный в мире суд назначал суровый срок. Золото продавалось лишь в ювелирных и комиссионных магазинах с огромной наценкой, да и было оно печально низкого качества.
Впрочем, как показал опыт последующих лет, даже квази-инвестиции в покупку золотых украшений позволяли хотя бы частично сохранить капитал. Ибо рубли СССР приказали долго жить вместе с выпускавшим их «Союзом нерушимым» на рубеже 1992 года, а новые российские деньги за пять первых лет их существования только по официальным данным обесценились в две с половиной тысячи раз! Впрочем, нет худа без добра: начавшееся ударными темпами строительство стихийного капитализма на развалинах так и не построенного коммунизма немало поспособствовало возрождению биржевой торговли – сначала товарами, а затем и самыми различными финансовыми инструментами. Опора же на петровские традиции догоняющего развития за счет импорта западных технологий позволила российскому рынку не просто восстать, как птица Феникс из пепла всего за 3–4 года, но и стать одним из самых высокотехнологичных. У брокеров, например, сразу появилась возможность видеть в «стакане» все заявки на покупку и продажу по каждому инструменту – их американским коллегам пришлось ждать этого более сотни лет (биржевой «стакан» – таблица с информацией об актуальных заявках на покупку или продажу финансового инструмента. – Прим. ред.) Опять же, выносные торговые терминалы – это знаковое достижение 1990-х, начали устанавливаться в банках и брокерских фирмах как нечто «само собой разумеющееся» тут же после подписания соглашений о доступе к торгам. Старейшие мировые биржи сохраняют рабочие места трейдеров и брокеров в «яме» и до сих пор – подобно тому, как где-нибудь в американском захолустье еще можно встретить устройства для получения слипов с банковских карт: россияне с этой ветхозаветной технологией даже толком не знакомы.
Что ж, технологические решения совершенствуются год от года. И, возможно, лет через 10–15 инвестор Вася из Тамбова или Ван Чжень из Уханя будет управлять инвестпортфелем через нейроинтерфейс, попивая кофе «У Джонатана», в атмосферу которого его погрузит VR-система. А брокера, может статься, заменит робот, созданный персонально под Васины нужды.
1.2. О важности правильных слов
Из приведенного выше обзора может сложиться впечатление, что инвестиции как особый род занятий для финансово грамотного человека появились не слишком давно. В эпоху Великих географических открытий или времена Реформации, вместе с промышленной революцией или с изобретением книгопечатания. В общем, когда рыцари в сияющих доспехах начали уступать свое историческое место будущим Круппам и Карнеги, Морганам и Ротшильдам. Но это не совсем так.
Если копнуть историю, то первые ценные бумаги – синграфы и хирографы, прообраз современного векселя – появились еще в Древней Греции, а затем были, как и многое другое, «позаимствованы» древними римлянами. Что интересно, составлялись они, в отличие от простых расписок, в третьем лице, типа: «Удостоверяется, что вольный гражданин Рима Валерий Полоний Иванов должен Марку Туллию Авену CLXXX сестерциев…». Но самым интересным было то, что римское право в принципе позволяло перевод обязательства. И Марк Туллий Авен мог при желании продать имеющиеся у него синграфы, например, Гаю Марату Фридману, который уже взыскивал с должника по полной программе. Либо обращал его в рабство. Такая форма обеспечения займа делала римские долговые расписки весьма надежным финансовым инструментом. И хотя за пару тысячелетий изрядная часть сведений о древнеримской жизни канула в Лету, едва ли создатели колизеев и акведуков не дотумкали до того, чтобы котировать синграфы на бирже.
Тем более что биржа-то в Древнем Риме была! И акционерные общества, а значит, и акции тоже были. Еще до новой эры, пока республика еще не превратилась в империю, там появились компании для выполнения всяких общественно-полезных работ – societas publicanorum. Ну, там, акведуки прочистить, священных гусей покормить, гладиусы и спаты (короткие и длинные мечи римских легионеров. – Прим. ред.) для нужд легионов закупить и поставить… Организовывали такие «публиканорумы» особо предприимчивые римляне из сословия всадников. Белая кость, короче. Что весьма характерно, генеральным директором, так называемым manceps’ом, назначался… какой-нибудь смышленый раб, находившийся в совместной собственности акционеров. Это примерно как сейчас бизнесмены открывают ООО-шечку на имя бомжа или алкоголика: ему и чалиться в неволе, когда организаторы сбегут с барышами. Ничто не ново под Луной.