Invider. Печати 1 и 2
Шрифт:
Периодически слышался отдалённый грохот и треск автоматных очередей. Доносилась отчаянная ругань на незнакомом языке, кто-то громко кричал.
«Обычно во всех своих видениях я слышу иностранную речь и не понимаю её, – подумала Самико, – но сейчас мне кажется, что я узнаю эти слова… Да, определённо. На похожем языке говорили те люди, облачённые в серые одежды, из видения…»
Раздался взрыв. Человек вздрогнул, с потолка посыпались небольшие фрагменты покрытия, осколки люстры, воздух наполнился пылью. Человек закашлял и принялся махать перед собой руками.
Дверь кабинета распахнулась, и внутрь влетел тип, с ног
– Президент! – крикнул он. – Они подняли самолёты! Дворец обстреливают с самолётов!
Самико всё поняла. Сидящий в кресле, по-видимому, и являлся президентом. Он повернул голову, взглянул на ворвавшегося в его кабинет бойца и произнёс:
– Мануэль, я сделал всё, что мог. Я останусь здесь.
– Но сеньор президент, это безумие! Мы ещё успеем сдаться! Но надо спешить, у нас несколько минут!
– Сдаться? Для чего? Чтобы нас бросили за решётку? Чтобы я, спасая свою шкуру, признался во всех грехах? Нет, этого не будет! Я уже сказал об этом своему народу в радиообращении.
– Они обещают, что выпустят нас из страны! Мы сможем перебраться к Фидэлю, а, может, даже и в Советский…
– Это всё ложь, – перебил его президент. – Точно такую же мы слышали всё лето.
«Советский… Союз? – предположила Самико. – Выходит, эти парни на одной стороне с Советами, выходит, это наши враги?» – Она, конечно, не знала о том, что СССР объявил Японии войну сразу после бомбардировки американцами её города, но среди населения империи эта загадочная страна евреев-большевиков всегда представлялась как потенциальный враг. К тому же, она противостояла союзной Германии.
– Боже мой! – продолжал кипятиться Мануэль, – у нас нет никаких шансов! Они взяли город в кольцо, солдаты уже на улицах! У наших сторонников нет оружия, мы не можем противостоять армии!
– Сдавайтесь, если хотите… – махнул рукой президент. – Я решил оставаться здесь и держать оборону до последнего…
– Что? А, бросьте! Вы наслушались сказок этих ваших… – Мануэль махнул рукой в сторону портретов. – Деятелей! Посмотрите, к чему нас всех это привело!
– И после этих слов вы предлагаете мне бежать на Кубу? – Президент грузно поднялся из-за стола, и, подойдя к Мануэлю, обнял его за плечи. – Прощайте, мой друг! Вы оставались верным соратником в нашей борьбе за свободу, за коммунистическое будущее… Но сегодня мы проиграли. Я оказался страшно недальновиден, дав им столько власти… Я верил своим подданным… Мне нужно было раньше понять, что происходит, но я был слишком занят собственной политикой. Плебисцит… Даже этот чёртов плебисцит мы не успели… Да, надо было послушать Пратса… Теперь я заплачу за всё это сполна…
Мануэль молчал. Он затравлено оглянулся на дверь, затем – на президента. Отстранившись от него, он поднёс руку к голове, отсалютовал. После этого быстро повернулся, но, сделав пару шагов в сторону двери, остановился.
– Хотите остаться героем? – не поворачиваясь, бросил он. Но, не дождавшись ответа, вышел.
Самико видела, как президент вернулся к столу, взял в руки автомат. Он поднял голову, посмотрел на один из портретов и тихо произнёс, почти прошептал:
– Вот он и пригодился…
Тут Самико поняла, что может не только смотреть в одном направлении, но и обозревать панораму. Она направила свой взгляд назад и увидела красивое
Она решила покинуть кабинет президента и подобно призраку последовала за Мануэлем. Нагнав его в коридоре, когда он подходил к группе таких же, как и он вооружённых людей, стоявших рядом с парадной лестницей, Самико услышала оживлённый разговор:
– Он не желает выходить. Я не смог убедить его, – проговорил Мануэль.
– Всё кончено, мы продержимся тут максимум час, – бросил другой боец. – Что будем делать?
– Я предлагаю сдаваться! – крикнул какой-то парень. – Что толку, если мы убьём еще десяток солдат? Мы уже ничего не изменим!
– Фернандо прав, какой смысл сопротивляться, если у них в руках самолёты? – крикнул кто-то ещё.
Самико задумалась.
«Это плохие парни или хорошие? Совершенно точно, что они набедокурили, а теперь наступила расплата. Наверное, их президент, подобно нашему Императору, посчитал благом захват соседних государств? Решил сам вершить волю других народов? Сделать свою страну империей, как и нашу? Или как немецкий Рейх, канцлер которого хотел объединить всю Европу под своим руководством…»
Самико поразилась своим мыслям. Раньше ей бы и в голову не пришла фраза «захват соседних государств». Война Японии с сопредельными странами носила священный характер, ставила своей целью укрепление империи и возрождение японской нации. Даже жестокое уничтожение Нанкина девушка считала благом для своей страны. А теперь Самико склоняется к мысли, что это был захват…
«Возможно, это последствия той вспышки, контузия, временное помутнение рассудка, – успокаивала она себя, – это пройдёт».
Вооружённые люди продолжали спорить. Несколько человек, что-то громко прокричав, побежали по лестнице вниз; среди них бежал и Мануэль. Самико поплыла следом за ним.
Они подошли к парадным дверям, испещрённым многочисленными следами пуль. Один из беглецов бросил автомат на пол и вынул из кармана белую тряпку, подняв её высоко над головой. Остальные также сняли с себя автоматы, в том числе и Мануэль, и, побросав их у стены, двинулись за ним.
На площади перед дворцом никого не было. Лишь несколько припаркованных у фасада автомобилей, получивших уже свою порцию свинца, да незначительный мусор. По периметру площади, теснясь к высоким многоэтажным офисным коробкам, будто тисками сжимающими дворец, стояли танки и грузовики. В небе над дворцом низко пролетел самолёт. Таких Самико ещё не видела и, не имея никакого другого объяснения происходящему, заключила, что находится в будущем. В будущем, всё ещё объятым пламенем взаимного истребления…
«Неужели этот ужас ещё не закончился? – подумала она. – И что стало с Японией, что стало с моими родителями?»
Она вспомнила надменное лицо Мисоры, её браваду. Ей стало искренне жаль подругу, которая сгорела вместе с мостом в той адской вспышке. И родителей стало жалко, и дядю Суэхиро… И всех жителей, и всех солдат… И себя тоже… Сколько ещё городов было сожжено этим новым оружием? Или… целя страна?!
Группа людей, тем временем, под защитой белой тряпки быстро двигалась по краю фасада. В этот момент ещё один бомбардировщик совершил снижение и выпустил по дворцу реактивный снаряд. Он врезался в одно из окон, разорвавшись клубами пламени и дыма, обрушив вниз куски камней и оконных решёток.