Шрифт:
Глава 1
Не бойся того, что твоя жизнь кончится, бойся того, что она никогда не начнется
Внезапный визг тормозов за спиной. Удар. Вспышка боли. Темнота…
Ничего не вижу, ничего не чувствую. Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой… Я умер?! Тогда откуда эти мысли? Мертвецу они вроде бы ни к чему. Почему так темно? Сейчас ночь? Внезапно перед взором появился хоровод перемигивающихся звёздочек и с каждым мигом их становилось всё больше и больше. Откуда — то из глубины нахлынуло чувство радости и спокойствия.
— Ещё не время! — донеслось до меня.
Вспышка невыносимо яркого света и я опять в полной темноте, хотя нет! Рядом со мной появилось два странных объекта, скорее даже энергетических сущности. Два клубка многослойных разноцветных энергетических полей, которые непрерывно пульсировали и перемещались. Тот, что был справа от меня был гораздо контрастнее и выглядел довольно гармонично, а вот с левым клубком были явные проблемы — он был весьма бледен и едва подвижен. Не знаю, что меня в нём привлекло, но я решил рассмотреть его поближе. Вроде бы всё в порядке, никаких внешних повреждений не замечаю, правда внутри виднеется какая — то непонятная червоточина. Может всё дело в ней?
Решаюсь приблизиться ещё немного и поближе рассмотреть эту аномалию. Внезапно ощущаю, что меня начинает затягивать и не куда — нибудь, а именно в эту чёртову червоточину. Рванул обратно, но не тут — то было! Меня крепко обхватили непонятно откуда взявшиеся пепельного цвета жгуты. Рывок на пределе возможностей — бесполезно! Ещё и ещё… Откуда — то приходит понимание, что мне туда нельзя — это хуже смерти! Все мои попытки освободиться не проходят, а силы почти на исходе. Что делать?
— «Если вы попали в водоворот — не сопротивляйтесь! — внезапно всплыло наставление спасателей на водах. — Задержите дыхание и когда достигнете дна резким рывком в сторону покиньте его».
На ничто иное у меня сил уже точно не хватит. Придётся рискнуть. Расслабляюсь и поддаюсь воле тянущих меня жгутов. В последний момент собираю последние силы в кулак и с ускорением врываюсь в червоточину. Свет меркнет…
— Как сегодня дела у нашего больного, Самуил Яковлевич? — как сквозь сон донеслось до меня.
— Сегодня ночью, Прокопий Миронович, произошло очередное резкое ухудшение состояния больного. Приборами зафиксирована кратковременная остановка сердца. Благо, штатно сработал реанимационный артефакт и обошлось без серьёзных последствий. Нужно заметить, что к утру показатели общего состояния значительно стабилизировались.
— Интересно, очень интересно. Что вы думаете по данному поводу, Самуил Яковлевич?
— Мне бы очень хотелось надеяться, что это был последний приступ и наш пациент вскоре пойдёт на поправку.
— М — да… похоже вы правы коллега. Посмотрите, как резко возросла мозговая активность нашего больного. Похоже он уже в сознании.
Послышались характерные щелчки переключаемых тумблеров и шелест нисподающего рулона бумаги.
— Молодой человек, смелее… Открывайте глаза, — обратился ко мне один из присутствующих.
Слабость во всём теле и, кажется, сил нет даже, чтобы приподнять веки, но всё же мне это как — то удаётся. Передо мной стояли два классических Айболита, которые с большим интересом наблюдали за моими потугами.
— Ну вот, голубчик, всё у нас получилось, — обратился ко мне дедок с пенсне на носу и седой козлиной бородкой. — Как ваше самочувствие?
Во рту пересохло и по ощущениям язык прирос к нёбу. Из себя удалось выдавить лишь едва слышимый сип.
— Спокойно! — подскочил ко мне Айболит и схватив за запястье, стал нащупывать пульс. Не отвечайте, я явно поторопился с вопросом. Сил у вас сейчас должно быть с гулькин нос.
И уже обращаясь к своему коллеге продолжил:
— Самуил Яковлевич, распорядитесь накормить больного и приступайте к укрепляющим процедурам.
Второй Айболит выглядел гораздо моложе первого: густые чёрные брови и немного кучерявая лапатообразная борода лишь подтверждали мою догадку.
— Всенепременно, Прокофий Миронович, всё будет сделано.
Как только за Айболитами закрылась дверь в палате появилась сиделка: пожилая женщина, одетая в легко узнаваемую блузку с фартуком и плотно подвязанным платком на голове с эмблемой Красного Креста. В голове зашевелились нехорошие мысли: «Что происходит вокруг?», «Где я?».
То, что я нахожусь в больничной палате сомнений не вызывало, но вот Айболиты и сиделка явно не вписывались в привычный ход вещей. Стиль общения докторов и их одежда явно из другой эпохи! К сожалению, осмотреть палату у меня сейчас не хватит сил, а то, что я наблюдаю ни о чём особо не говорит: белый потолок, спинка кровати и закрашенная белой краской стеклянная дверь. По ощущениям, в палате находится ещё один пациент, но я его не вижу, а за моим изголовьем жужжат какие — то приборы.
Внезапно взгляд останавливается на лежащей поверх одеяла иссохшей кисти руки… моей руки… Я понимаю, что во время длительной и затяжной болезни человек может здорово исхудать, но не в два же раза! Кисть зрелого мужчины значительно отличается от того, что я сейчас наблюдаю — передо мной рука подростка! Мать моя женщина! Да что же вокруг происходит?!
Тем временем дверь палаты открылась и на пороге появилась молоденькая медсестричка, подталкивающая небольшую тележку с двумя кастрюльками и столовыми приборами. Униформа медсестры ничем не отличалась от моей сиделки.
— Ну вот и наш обед поспел, — перехватила тележку сиделка. Ты уж извини, касатик, но питаться будем только бульоном. Ничего другого тебе пока нельзя.
Устроившись у изголовья, сиделка приоткрыла кастрюльку побольше. В голову ударил аромат свежего, наваристого куриного бульона. Желудок моментально скрутило. Это сколько же я не ел, чтобы он так среагировал на запах? Кормили меня с ложечки, сам я и руки поднять не мог. С каждым глотком тёплого бульона по мне растекалась волна насыщения и блаженства, а через пару минут меня непреодолимо потянуло в сон. Едва успев проглотить ещё пару глотков какого — то лечебного отвара, как меня окончательно сморило.
И привиделся мне до жути реалистичный сон. Стою я в рубке небольшого посыльного шлюпа и рассматриваю неторопливо проплывающий под нами лесной массив с редкими вкрапинами озёр и небольших речушек. Широкие, монументального вида фрамуги рубки, заправленные зачарованным стеклом, почти не ограничивали обзор. Мой отец и заодно капитан этого дирижабля, стоит рядом и с биноклем на груди внимательно осматривает горизонт. Бросив взгляд на штурманский планшет, он отдаёт очередной приказ:
— Сменить курс! Два румба на северо — восток. Увеличить скорость на пять узлов!