Инженер. Часть 1. Набросок
Шрифт:
– Доброго дня, – поздоровались мы.
– Чего вам? – не ответив на приветствие и не двинувшись с места, поинтересовался последний.
– Нам бы освидетельствование пройти.
– Где ребенок? – так же лениво процедил служитель.
– Вот, – ткнул в меня пальцем Садух.
Человечек оживился и впервые за время разговора пошевелился на своей табуретке, уставившись на меня довольно умными глазами.
– Он – мун, ганнер, теперь он член моей семьи.
– Чего-то на ганнера он мало похож! Видал я их пару раз!
– Бреется.
– Чего делает?
– Ну, срезает бороду
Человечек неожиданно живо подскочил ко мне, всмотрелся в мое лицо и успокоился.
– Первый раз вижу такого ганнера! Разговаривает?
– Я же сказал, он член моей семьи.
– А вы, собственно, кто?
– Я – Садух! – спокойно и с достоинством ответил тот.
Похоже, имя произвело на служителя нужное впечатление, глаза его как-то метнулись, он вернулся на свою табуретку и уже официальным тоном сообщил:
– Ждите. Ее самость примут вас!
Мы помялись на месте. Никакой другой мебели, кроме стола и табуретки служителя, в комнате не было. Из-за закрытых дверей не доносилось ни звука.
– Может, нам пока погулять? – спросил я, обращаясь одновременно и к Садуху, и человечку.
– Ждите! – довольно категорично ответил последний.
Вдруг он подскочил и метнулся в боковую дверь. Тут же высунул голову из проема и махнул мне рукой.
– Заходи.
Я вошел мимо посторонившегося служителя. В небольшой светлой комнате не было ничего. У дальней стены был виден проход с лестницей, которая вела куда-то наверх. Рядом с проходом стояла невысокая полная женщина, одетая по местной моде без каких-либо особенностей в одежде.
– Этот? – спросила она у человечка, как будто и так было непонятно.
– Да, госпожа, – немногословно с почтением в голосе ответил тот.
– Чист как слеза. Я никогда и не видела такого, – пробормотала женщина, видимо, маг.
– Э-э-э! Что записать? – переспросил удивленный служитель.
Не обращая на него никакого внимания, женщина подошла ко мне и всмотрелась.
– Мун?
– Да, госпожа, – ответил за меня человечек.
– Удивительно! Похоже, Скелле вас совсем не цепляет. У наших мальчиков хоть следы есть, а ты совсем прозрачный. Отвечай, ваши девочки владеют искусством?
Знать бы еще! Я решил рискнуть.
– Очень мало, госпожа!
Похоже, ответ ее удовлетворил. Она махнула рукой служителю, развернулась и ушла на лестницу.
Служитель тут же вытолкал меня из комнаты и водрузился на свой табурет. Садух стоял тут же.
– Чего это вы так долго?
– Долго? – удивился я. Не прошло и минуты.
– Так, – суетился служитель, – ну-ка, подойди сюда, мун.
Он достал откуда-то из-под стола коробочку, похожую на большой пенал, раскрыл ее и сейчас вставлял в обнаружившиеся внутри гнезда кубики со значками.
– На. Выбирай, – он сыпанул на стол несколько крестиков.
– У него свой есть, – неожиданно сказал Садух.
– Пошлину надо платить все равно! – агрессивно окрысился служитель.
Садух, не разговаривая, достал местные деньги. Их роль в этом мире выполняли банковские расписки особого рода. Выглядели они как листик очень тонкой кожи, покрытый для меня загадочными узорами. Служитель успокоился и даже, по-моему, обрадовался, смахнув со стола разложенные крестики.
– Имя?
– Илия.
Служитель тихо ругнулся и начал переставлять кубики.
– В твою семью пишем? – переспросил он Садуха.
– Я же уже сказал! – нахмурившись, ответил тот.
– Формальности. Так положено. Давайте ваш крестик, – начал оправдываться служитель.
Садух снял и протянул свой крестик. Человечек, развязав шнурок, на котором висел крест, вставил последний в пенал. И протянул руку мне. Я догадался, сняв свой крестик, расстегнул цепочку и протянул его служителю. Тот повертел крестик в руках, хмыкнул, но ничего не сказал и тоже вставил его в пенал. Щелкнула крышка, и тут же нам вернули наши крестики.
– До свидания, уважаемые! – прорезалась неожиданная вежливость у служителя.
– До свидания! – ответили мы и вышли на улицу.
5
Я стоял на крошащемся каменном балкончике над глубоким, метров пять, оврагом, дно которого и противоположный склон заросли какими-то местными кустами, походившими на высоченные пучки пушистых перьев, торчавших из земли. Часть балкончика обрушилась вместе с половиной небольшого то ли домика, то ли сарайчика, который был выстроен на нем, и теперь громоздилась на дне оврага кучей пыльных обломков. Уцелевшая часть, по-видимому, кухня с подобием туалета, опиралась на несколько деревянных балок, заделанных в скалу, и, вероятно, по этой причине уцелела. Овраг располагался в самом дальнем конце сужающейся долины и был окружен высокими склонами нависающих над городом холмов. Фактически здесь уже никто не строился, и рухнувший домик был чей-то попыткой соорудить себе нечто вроде загородного поместья. Попыткой тем более понятной, что в черте города любое строение облагалось налогом. Светило солнце, ну, или что тут у них, и я, щурясь, обозревал мою новую недвижимость.
Как я уже говорил, меня беспокоили две тайны, и эти же тайны манили меня. Тайна моего попадания сюда и тайна Скелле. Прав я или не прав, но мне казалось, что они связаны. Ничего другого мне в голову просто не могло прийти, так как только эти факты никак не вписывались в мою картину мира. Я двигался, как акула двигается на запах крови. И, конечно, я не мог оставаться с Садухом и его семьей. Магия и разгадка моего путешествия были не в лесах Облачного края – они были там, в городах у побережья далекого океана. Мне было жаль, что я не был до конца откровенен с ним, но, в конце концов, мне кажется, он меня понял. Во всяком случае, расстались мы по-дружески, хотя и понимали оба, что шанс увидеться еще раз был минимальным.
Он помог устроиться мне грузчиком и уборщиком на местной бирже, хотя мне показалось, что у него был какой-то тайный расчет на это – какие-то планы, в которых ему нужен был свой человек на складах. Он же договорился о выкупе в местном подобии мэрии этих останков за погашение чьего-то штрафа за незаконное строительство. Подозреваю, что проштрафившемуся было уже все равно, так как при катастрофе, как я слышал, погиб владелец этой халупы, а для мэрии это был внезапный подарок судьбы – получить штраф там по понятным причинам и не надеялись.