ИО покойника

Ерник М.

– И замечу, – блеснул лукавый взгляд Кордака, – не без нашего участия.

– Есть идеи, дорогой граф?

– Если бы у нас, господин Борке, не было бы идей, мы бы с вами сейчас сидели там, в какой-нибудь конторе по учёту душ, а не здесь, на земле среди людей.

Борке согласно покачал головой.

– Признаться, с самого начала эту историю с наследием скопцов я не воспринял всерьёз, – заметил он. – Но сейчас я с благодарностью готов услышать от вас подробности этого фарса. Не желаете ли присесть где-нибудь?

Борке обвёл взглядом

окрестности.

– Ну, хотя бы на этой скамейке у летнего кафе.

Макушка солнца сверкала в воде последними лучами. На обширную гладь воды налетел лёгкий ветерок. Вода плеснула о камни чуть заметной призрачной волной. Оживились деревья. С деревьями оживились и птицы. Почувствовав приближение долгожданной прохлады, они начали подавать голоса. Из сумрака кустов на прогретую солнцем дорожку вылез помятый от дневного сна кот. Однако встретившись взглядом с Кордаком, он шмыгнул назад с такой тоской в глазах, как будто одной кошачьей жизнью у него стало меньше.

Борке и Кордак опустились на скамейку в полушаге от решётки летнего кафе, увитого искусственным плющом. Кордак уже набрал воздух, чтобы начать рассказ, но его бесцеремонно перебил возмущённый мужской голос:

– Да сучка она, вот что я тебе скажу!

Оба одновременно и с неподдельным интересом повернули голову, прислушиваясь к разговору, происходившему у них за спиной. За ближайшим к скамейке столиком спиной к ней сидели два молодых человека. На вид им было не больше двадцати восьми лет. Но это единственное в чём они были похожи. В остальном это были полные противоположности. Один из них был одет в тёмную футболку с явно проступавшими пятнами пота, короткие трусы и шлёпанцы на босую ногу. Он был похож на футболиста удалённого с поля потому, что потерял бутсы. Футболист имел грубые черты лица, чем-то напоминающие кружку пива, стоявшую перед ним.

Второй молодой человек имел все признаки интеллигентности. На нём были длинные выглаженные в стрелку брюки, лёгкие светлые туфли и такая же светлая и к тому же свежая сорочка. Миловидное лицо интеллигента искажало страдание. Без особого удовольствия он ковырялся в раскисшем мороженом и слушал возмущённую речь футболиста.

– Сучка она, – повторял футболист, явно ограничивая себя в более крепких выражениях. – А ты чего? Ты сразу должен был показать, что ты мужик! Если не понимает – стукнуть по столу.

Он сделал несколько глотков пива с такой решительностью, как будто стучал по столу.

– А если и после этого не поймёт – дать в «дыню»!

Интеллигент тяжело вздохнул. Было заметно, что ни стучать по столу, ни давать в «дыню» он не хотел.

– Ты пойми! Как ты себя сразу поставишь, так оно дальше и будет, – настаивал футболист. – Сейчас ей денег мало. Потом она тебя заставит посуду мыть. А потом и вовсе запретит с пацанами общаться. Какой ты мужик после этого?!

Грубые черты лица футболиста искажало негодование. Интеллигент опять тяжело вздохнул.

– Мы всего-то полгода женаты, – извиняющимся тоном произнёс он.

– Так что? – фыркнул футболист, который из-за малодушия собеседника даже не допил глоток пива. – Сейчас самое время воспитывать. А не хочешь воспитывать сам, отправь её к тёще на довоспитание.

– Как же я её отправлю к тёще, когда мы живём в тёщиной квартире? – совсем потухшим голосом произнёс миловидный интеллигент.

– Значит надо отправить тёщу!

– Куда?

Интеллигент поднял голову и в его голосе зазвучали нотки надежды.

– Куда-нибудь, – уверенно порекомендовал футболист.– Мужик ты или не мужик?

Голова интеллигента вновь опустилась к мороженому. С тем, что он «мужик» интеллигент спорить не стал, но идея отправить куда-либо тёщу казалась ему более утопичной, чем воспитание собственной жены. Над столиком летнего кафе повисла пауза, за время которой возмущённый футболист заливал своё негодование пивом, а миловидный интеллигент занялся мороженым, пока оно не раскисло совсем.

– Это всё тёща, – произнёс интеллигент столь неожиданно, что кружка пива застыла на полпути.

– Что тёща? – поинтересовался футболист, выражая недоумение всем своим видом.

Интеллигент ответил не сразу. Он подозрительно осмотрелся по сторонам. Только после этого наклонился к футболисту и полушёпотом произнёс:

– Я думаю, она колдунья.

Для футболиста эти слова ситуацию не прояснили. Взгляд его по-прежнему выражал лишь недоумение. Осознавая это, интеллигент опять наклонился к уху футболиста.

– Я подозреваю, что тёща колдунья. Она всё время таскает в дом какие-то травы и поит дочку по вечерам какой-то вонючей гадостью.

– Та ты чё! – опешил футболист настолько, что даже потерял интерес к пиву.

– Вечером, – продолжал интеллигент, – тёща её чем-то поит, а утром дочь начинает нудить, что я мало зарабатываю.

Футболист отставил кружку пива и задумался. Грубые черты лица его озарились мыслью.

– Ну, зарабатываешь ты и правда мало, – неожиданно заключил он, не сводя взгляд с дальнего угла кафе.

Интеллигент погрустнел и погрузил свой взгляд в остатки мороженого.

– Это временно, – сказал он столь безнадёжно, словно рядом с ним сидел не друг-футболист, а тёща. – Мне просто пока не везёт и всё. Дайте мне время, и я сделаю карьеру такую головокружительную, что все рты поразинут. Это будет карьера по вертикали!

– На шиша тебе карьера? Смотри, вон пацаны из нашего класса… – попытался вставить футболист.

Но он не оценил ситуацию. Перед ним сидел уже не тот миловидный интеллигент, который был минутой раньше. Взгляд его собеседника уже был устремлён куда-то ввысь и сиял глубоким фосфоресцирующим светом.

– Тут главное засветиться, – не обращая внимания на футболиста, продолжал интеллигент. – Тут, главное, надо показать себя так, чтобы заметили.

Голос его крепчал. В нём уже не было ни следа от той дрожи, которая слышалась раньше.