Иоанна — женщина на папском престоле
Шрифт:
Однажды ночью Джоанна работала над особенно сложным и интересным случаем синтаксиса. Спеша поскорее начать, она села за стол почти сразу после того, как улеглись родители. Не прошло и нескольких минут, когда послышался тихий шорох за перегородкой.
Задув свечу, Джоанна замерла и прислушалась. Сердце у нее бешено колотилось.
Прошло несколько минут. Ни звука. Должно быть, показалось. Она с облегчением вздохнула, но еще долго не решалась встать из-за стола. Потом направилась к очагу, зажгла свечу и снова вернулась
Это были ноги отца.
Он вышел из темноты. Инстинктивно Джоанна попыталась спрятать книгу, но было слишком поздно.
Его лицо, освещенное снизу неровным огнем, выглядело устрашающе.
— Что еще за безобразие?
— Книга, — прошептала Джоанна.
— Книга! — он уставился на книгу, словно не веря своим глазам. — Откуда она у тебя? Что ты с ней делаешь?
— Читаю. Она моя. Мне дал ее Эскулапий. Она моя.
Удар отца сбросил ее со стула. Джоанна упала, уткнувшись щекой в холодный земляной пол.
— Твоя! Наглый ребенок! В этом доме хозяин я!
Джоанна поднялась на локте и беспомощно смотрела, как отец наклонился над книгой, пытаясь разглядеть слова в слабом свете. Через мгновение он выпрямился, перекрестив воздух над книгой.
— Господи Иисусе, спаси нас. — Не отрывая взгляда от книги, он поманил к себе Джоанну. — Подойди.
Джоанна поднялась. Голова кружилась, болела, и сильно звенело в одном ухе. Она медленно приблизилась к отцу.
— Это не язык Святой Церкви, — он ткнул пальцем в открытую страницу. — Что это за знаки? Отвечай честно, дитя, если дорожишь своей бессмертной душой!
— Папа, это стихи. — Несмотря на страх, Джоанна испытывала гордость за свое знание, но не посмела добавить, что стихи принадлежат Гомеру, которого отец считал язычником. Каноник не знал греческого. Если бы он посмотрел на латинский перевод в конце книги, то понял бы, чем она занималась.
Толстые крестьянские пальцы отца обхватили голову Джоанны надо лбом.
— Exorcizo te, immundissime spiritus, omnis incursio adversarii, omnephantasma…
Он сдавил ее голову так сильно, что Джоанна вскрикнула от боли и страха.
На пороге показалась Гудрун.
— Ради всего святого, муж мой, что происходит? Осторожнее с ребенком!
— Молчи! — огрызнулся каноник. — Ребенок одержим! Из нее надо изгнать демона. — Давление так усилилось, что Джоанне показалось, будто у нее лопнут глаза.
— Прекрати! — Гудрун схватила его за руку. — Она всего лишь ребенок! Муж мой, остановись! Неужели ты хочешь убить ее?
Невыносимое давление внезапно прекратилось, и каноник выпустил Джоанну. Развернувшись, он ударил Гудрун и она отлетела в другой конец комнаты.
— Изыди! — заревел он. — Не время для женской снисходительности. Девчонка занимается колдовством по ночам! С колдовской книгой! Она одержима!
— Нет, папа! — взвизгнула Джоанна. — Это не колдовство! Это поэзия! Стихи, написанные греком. Вот и все! Клянусь! — Он потянулся к Джоанне, но она вывернулась из-под его руки. Каноник погнался за ней. В его страшных глазах читалось желание убить ее.
— Отец! Посмотри в конец книги! Там написано по-латыни! Сам увидишь! Это же латынь!
Каноник колебался. Гудрун быстро подала ему книгу. Он даже не взглянул на нее, а задумчиво уставился на Джоанну.
— Пожалуйста, папа, посмотри в конце книги. Можешь сам прочитать. Это не колдовство!
Он взял у Гудрун книгу. Она поспешила поднести свечу поближе к странице. Каноник склонился над книгой, нахмурившись от напряжения.
Джоанна говорила не переставая:
— Я училась. Читала по ночам, чтобы никто не знал. Я знала, что ты не одобришь. — Она готова была сказать все, что угодно, признаться в чем угодно, лишь бы он поверил. — Это Гомер. Илиада. Поэма Гомера. Это не колдовство, отец, — она разрыдалась, — не колдовство.
Каноник не обращал на нее внимания. Он внимательно читал, низко склонившись над книгой и шевеля губами. Через минуту он поднял глаза.
— Благодарение Богу. Это не колдовство. Но это работа безбожного язычника, а посему есть преступление против Бога, — он повернулся к Гудрун. — Разведи огонь. Эта мерзость должна быть уничтожена.
У Джоанны перехватило дыхание. Сжечь книгу! Прекрасную книгу Эскулапия, которую он доверил ей!
— Папа, книга очень ценная! За нее можно выручить хорошие деньги, или — Джоанна быстро соображала, — ты мог бы подарить ее епископу, как пожертвование для кафедральной библиотеки.
— Глупый ребенок, ты так погрязла в грехах, удивительно, что совсем не утонула в них. Это недостойный подарок епископу и любой богобоязненной душе.
Гудрун направилась в угол, где были сложены дрова, и выбрала несколько небольших поленьев. Джоанна молча следила за ней. Это следовало предотвратить. Если бы только головная боль прошла, она придумала бы что-нибудь.
Гудрун разгребла уголья, готовя очаг для новых дров.
— Обожди, — вдруг обратился к ней каноник и, положив книгу на стол, ушел в другую комнату.
Что это значит? Девочка взглянула на мать, но та удивленно пожала плечами. Слева от нее на кровати, разбуженный шумом, сидел Джон и смотрел на Джоанну широко открытыми глазами.
Каноник вернулся, принеся, что-то длинное и блестящее. Это был его охотничий нож с костяной ручкой. Как всегда, вид этого предмета вызвал у Джоанны отвращение. В сознании смутно возникли какие-то воспоминания, но тотчас исчезли.
Отец сел за стол и, положив нож на страницу, стал соскребать написанное. Отошла первая буква, и он довольно заворчал.