Иосиф Джугашвили

Прудникова Елена Анатольевна

Что охранник делает дальше? Сидит и ждет. «В 3 часа ночи 2 марта около дачи зашуршала машина. Я оживился, полагая, что сейчас я передам больного Сталина медицине. Но я жестоко ошибся. Появились соратники Сталина Берия и Маленков… Стали соратники поодаль от Сталина. Постояли. Берия, поблескивая пенсне, подошел ко мне поближе и произнес: „Лозгачев, что ты панику наводишь? Видишь, товарищ Сталин спит. Его не тревожь и нас не беспокой“. Постояв, соратники повернулись и покинули больного».

Тем временем взбунтовалась обслуга дачи, требуя немедленного вызова врачей. Тогда охранники вновь позвонили Маленкову и Берии, около 7 утра. И только после этого появились медики.

Этого тоже не могло быть, потому что этого не могло быть никогда и не

лезет ни в какие ворота. Если бы все было так, то и Лозгачев, и Старостин как минимум ближайшие десять лет провели бы очень далеко от Москвы. Это как минимум. Нет, все это сказки, рассчитанные на наивных зрителей телесериалов. Мы можем констатировать: что произошло в период с 4 часов утра 1 марта до 9 часов утра 2 марта, неизвестно. Достоверно известно только одно: врачи, вызванные утром 2 марта, нашли главу государства в тяжелейшем состоянии, практически умирающим. Помочь ему было невозможно [10] .

10

Интересно: а если человеку, страдающему гипертонией, дать сильнодействующее лекарство для гипотоников, повышающее давление, можно спровоцировать инсульт? А потом еще выдержать без помощи тридцать часов?

Одним из вызванных на дачу медиков был профессор Мясников. «Наконец мы в доме, — пишет он в своих воспоминаниях. — В одной из комнат уже был министр здравоохранения, проф. П.Е. Лукомский (главный терапевт Минздрава). Известные невропатологи Роман Ткачев, Н. Филимонов, Иванов-Незнамов — терапевт Лечсанупра Кремля… Диагноз нам представлялся, слава богу, ясным: кровоизлияние в левом полушарии мозга на почве гипертонии и атеросклероза».

Приехали дети Сталина. Светлана вела себя тихо, а Василий с порога закричал: «Сволочи, загубили отца!» Потом он много говорил с охраной и обслугой дачи, о чем — неизвестно. Светлана вспоминает: «Отец был без сознания, как констатировали врачи. Инсульт был очень сильный. Речь была потеряна. Правая половина тела парализована. Несколько раз он открывал глаза — взгляд был затуманен, кто знает, узнавал ли он кого-нибудь. Тогда все кидались к нему, стараясь уловить слово или хотя бы желание в глазах. Я сидела возле, держала его за руку, он смотрел на меня — вряд ли он видел. Я поцеловала его и поцеловала руку — больше мне уже ничего не оставалось».

И снова слово профессору Мясникову: «Консилиум был прерван появлением Берии и Маленкова… Берия обратился к нам со словами о постигшем партию и наш народ несчастье и выразил уверенность, что мы сделаем все, что в силах медицины, и т. д. „Имейте в виду, — сказал он, — что партия и правительство вам абсолютно доверяют, и все, что найдете нужным предпринимать, с нашей стороны не встретит ничего, кроме полного согласия и помощи“.

Впрочем, прогноз врачей был ясен. Пациент умирал, и сделать ничего нельзя. Как сам Сталин в свое время сказал: «Законы физиологии не отменишь». Маленков попросил врачей, насколько возможно, продлить физическое существование Сталина. Это было жестоко, но необходимо. Надо было подготовиться к новой реальности существования без вождя и надо было хоть как-то подготовить народ к предстоящей утрате. Жизнь Сталина принадлежала его стране вся, до последней капли, и вся, до последней капли, была принесена в жертву.

«Кровоизлияние в мозг распространяется постепенно на все центры, — писала Светлана, — и при здоровом и сильном сердце оно медленно захватывает центры дыхания и человек умирает от удушья. Дыхание все учащалось и учащалось. Последние двенадцать часов уже было ясно, что кислородное голодание увеличивалось. Лицо потемнело и изменилось, постепенно его черты становились неузнаваемыми, губы почернели. Последние час или два человек просто медленно задыхался. Агония была страшной. Она душила его у всех на глазах. В какой-то момент — не знаю, так ли на самом деле, но так казалось — очевидно,

в последнюю уже минуту, он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный и полный ужаса перед смертью и перед незнакомыми лицами врачей, склонившимися над ним. Взгляд этот обошел всех в какую-то долю минуты. И тут, — это было непонятно и страшно, я до сих пор не понимаю, но не могу забыть, — тут он поднял вдруг кверху левую руку (которая двигалась) и не то указал ею куда-то наверх, не то погрозил всем нам. Жест был непонятен, но угрожающ, и неизвестно, к кому и к чему он относился… В следующий момент душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела…

Душа отлетела. Тело успокоилось, лицо побледнело и приняло свой знакомый облик. Через несколько мгновений оно стало невозмутимым, спокойным и красивым. Все стояли вокруг, окаменев, в молчании, несколько минут, не знаю сколько, — кажется, что долго».

Врач Г. Чеснокова вспоминала: «Мы делали массаж больше часа, когда стало ясно, что сердце завести уже не удастся. Искусственное дыхание делать было нельзя, при кровоизлиянии в мозг это строжайше запрещено. Наконец, ко мне подошел Берия, сказал: „Хватит!“ Глаза у Сталина были широко раскрыты. Мы видели, что он умер, что уже не дышит. И прекратили делать массаж». Начиная с 21 часа 50 минут 5 марта 1953 года Иосиф Джугашвили мог наконец подумать и о себе…

Женщина-доктор причесала покойника, стала закрывать глаза, но ни у кого не оказалось пятаков — положить на веки. Она долго держала глаза пальцами. Медсестра, помогавшая ей, заперлась в ванной и отчаянно рыдала. Пришли люди из обслуги. Экономка стояла на коленях возле дивана и плакала в голос, по-деревенски.

Когда тело стали готовить к похоронам, оказалось, что у человека, бывшего владыкой полумира, нет даже приличного костюма. Подшили обтрепанные рукава старого мундира, почистили… Надели на ноги старые, потрескавшиеся выходные туфли, которые Матрена Бутусова как-то ухитрялась держать в порядке. Уже когда тело привезли в Кремль, туфли попросили заменить. «Нет у него других», — сказал генерал из охраны и заплакал. Ворошилов прикрепил на китель Золотую Звезду, от которой Сталин отказывался при жизни.

Со всей страны, правдами и неправдами, люди пробирались в Москву проститься со Сталиным, по трое суток стояли в очереди в Колонный зал. В первый день МВД не справилось с охраной порядка, и произошла жуткая давка с человеческими жертвами. Новое царствование начиналось новой Ходынкой — недобрый знак. Но к Иосифу Джугашвили это уже не имело отношения.

Использованная литература

Аллилуев В. Хроника одной семьи: Аллилуевы — Сталин. М., 1995.

Аллилуева С. Двадцать писем к другу. М., 1990.

Антонов-Овсеенко А. Театр Иосифа Сталина. М., 2000.

Баграмян И.Х. Так начиналась война. М., 2000.

Бек А. К истории последних ленинских документов. Из архива писателя. // Московские новости. 1989. 23 апреля.

Бережков В.М. Рядом со Сталиным. М., 1999.

Берия С. Мой отец — Лаврентий Берия. М., 1994.

Грибанов С. Заложники времени. М., 1992.

Громыко А.А. Памятное. В 2-х т. М., 1988.

Гусляров Е. Сталин в жизни. М., 2003.

Джугашвили Г. Дед, отец, Ма и другие. М., 1993.

Емельянов Ю. Сталин. Путь к власти. На вершине власти. М., 2002.

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 3-хт. М., 1983.

Зелинский К. Одна встреча у Горького. // Вопросы литературы. 1991. Май.