Иосиф Григулевич. Разведчик, «которому везло»
Шрифт:
«Бесерро» вовлек в «бригаду» украинца «Грегорио», маляра в доках; его двоюродного брата «Гришу», матроса портовой баржи; «Якова», складского рабочего и грузчика «Матиса», испанца по национальности. «Матис» ненавидел Франко из-за того, что почти все члены его семьи в Испании пострадали в результате репрессий, развязанных каудильо против защитников республики. «У меня свои счеты с Франко, — часто говорил «Матис». — Личная война. И у меня есть шанс победить…»
Связь с исполнителями в порту обеспечивали «Бесерро» и «Пабло».
На «Пабло» был возложен поиск помещений для хранения «зажигалок». Город он знал прекрасно, потому что раньше работал почтальоном. Среди его связей были в основном люди скромных профессий: смотрители кладбищ, старьевщики, консьержи,
Каждая операция в порту тщательно отрабатывалась, чтобы избежать досадных осечек. Боевая зарядка «зажигательных снарядов» проводилась в «лаборатории». За день до операции их перевозили на «склад». За несколько часов до закладки «доставщик» извлекал «снаряд» и совершал рискованное путешествие по городу к месту его передачи «исполнителю». Чаще всего для этого пользовались трамваем или автобусом, реже таксомотором, на котором работал «Чато».
«При транспортировке держи снаряд в вертикальном положении, — инструктировал доставщика «Маго». — Если ошибешься, сгоришь как спичка».
Говорить было легко, но попробуй в трамвае, забитом пассажирами, сохранить вертикальность не только «зажигалки», но и свою собственную.
Передача снаряда осуществлялась на явочной квартире близ порта.
Иногда «доставщик» вез две или три «зажигалки», если требовалось подстраховаться. Не все снаряды были стопроцентно надежными, учитывая кустарные условия их изготовления. Нервные нагрузки, которые испытывали участники «диверсионной цепочки» в день «Д», были огромными. Больше всего «гипертонии» приходилось на долю «Артура», который болел за исход очередной операции по закладке, зная о том, что любая случайность может сорвать идеально просчитанную хронограмму действий. Поэтому для него стало железным правилом: после очередной операции — проведение встречи с «Бланко» и разбор, шаг за шагом, ее хода, критических ситуаций, нестыковок в действиях людей, особенно на последнем, самом ответственном этапе — при закладке заряда в трюм с грузом.
Первое время «зажигалки» проносили в порт в сумках с едой. Снаряды были запрятаны в пакеты из-под чая «йерба-мате». Килограммовые упаковки не привлекали внимание портовой стражи. Без «йербы», густо заваренной кипятком в специальных сосудах, трудно представить обеденный перерыв аргентинского рабочего. Этот тонизирующий «чаек» неторопливо потягивается через трубочку-бомбилью, и процедура его поглощения, по мнению некоторых этнографов и социологов, является, наряду с танго, объединяющим фактором единой «Лаплатской культуры», в орбиту которой ученые включают аргентинцев, уругвайцев и отчасти парагвайцев… [56]
56
По мнению перуанского политика и журналиста Мануэля Сеоане, именно через регулярное употребление «йерба-мате» шла постепенная ассимиляция иммигрантов в Аргентине и их «трансформация» в аргентинцев. Ритуал обязательного потребления «йерба-мате» неизбежно приводил к окончательной адаптации пришельца к местным порядкам, традициям и обычаям. См. статью «Национальная миссия нашей йербы-мате»//Manuel Seoane. Rumbo Argentine Santiago de Chile, 1935.
Поэтому
Несколько месяцев Д-команда действовала без видимых осложнений. «Зажигалки» запрятывались среди грузов, очередное судно выходило в море и через несколько дней пути в его трюмах неожиданно вспыхивал пожар. Команды были подготовлены для всех чрезвычайных ситуаций военного времени, в том числе для борьбы с огнем. Чаще всего с ним удавалось справиться, но ценой потери значительной части грузов. Судя по отчетам «Артура», поджоги привели к полной гибели не более двух-трех судов. Пожары на судах с грузами для стран «оси» возникали с пугающей регулярностью. После каждой успешной диверсии портовая стража ужесточала меры безопасности. Обязательным был личный досмотр рабочих и служащих, проверка содержимого сумок, свертков и ящиков с инструментами.
Эти меры вынуждали «конструкторов» «Артура» взяться за «оптимизацию» размеров и внешней формы термитных снарядов. Первые образцы конструировались в форме небольших «фляжек». Однако на судах, переживших пожары, обнаружили несколько полуобгорелых «емкостей», по которым можно было судить о внешнем виде термитного снаряда. Это облегчало его выявление при личных обысках. Пришлось срочно искать иные конструктивные решения «зажигалки». Так появился «плоский» заряд, внешне напоминавший грелку уменьшенных размеров. Его привязывали к внутренней стороне бедра бинтом, что позволяло с успехом проходить самые пристрастные досмотры. Чуть позже новаторский поиск «Антонио» привел к созданию «зажигалки» в форме изогнутого «батона». Такой латунный «батон» подвешивался на груди и заматывался шарфом.
Закладкой «зажигалок» занимался в основном «Гриша», который работал матросом на самоходной барже «Люсия». С нее перегружали селитру на суда, стоявшие на рейде. Поскольку механизированных причалов не хватало, в порту было несколько таких барж. Обычно перегрузка шла два-три дня, и потому хозяева груза нанимали на ночь сторожей. Если груз шел в Испанию или Португалию, в числе первых на дежурство просился «Гриша». На всю процедуру закладки у него обычно уходило не больше 10—15 минут: распороть шов мешка с селитрой, выбрать и выбросить часть минерала, заложить «зажигалку», заделать шов крупными стежками суровой нити.
Казалось, что все было предусмотрено, отработано до мельчайшего движения. И все-таки никто не застрахован от чрезвычайных ситуаций. Однажды «зажигательный снаряд» из-за какого-то технического дефекта воспламенился не где-нибудь, а на борту «Люсии». Пламя стало лизать мешки с селитрой и угрожало перекинуться на соседнюю самоходную баржу. «Люсию» спешно отбуксировали на середину акватории порта, пригнали пожарные катера с мощными водяными пушками, но запоздали: портовый труженик ушел на дно вместе с грузом. Через несколько дней были организованы подъемные работы, и силами военной контрразведки и морской полиции проведено расследование причин пожара. В одном из мешков обнаружили искореженные куски металла и следы зажигательной смеси: яркие ржавые пятна на уцелевших фрагментах мешка. Вывод был очевиден: совершена диверсия. Все прежние случаи «самовозгорания» селитры были автоматически отнесены на счет неведомых диверсантов. «Гришу» допрашивали в течение нескольких дней, ведь это он дежурил ночью на «Лусии».
Агенты применяли тактику «контрастного» допроса. Один из них — жесткий, грубый, угрожающе размахивающий кулаками перед лицом. Второй — мягкий, тактичный, вкрадчивый, предлагающий закурить сигарету. На стол перед «Гришей» бросили латунную оболочку «зажигалки»:
«Мы тебя отпустим только в одном случае, если скажешь, от кого ты ее получил. В противном случае, будешь гнить в подвалах Вилья-Девото!» — кричал «плохой» следователь, стоя за спиной «Гриши», который инстинктивно втягивал голову в плечи, ожидая удара.