Иосиф Сталин в личинах и масках человека, вождя, ученого

Илизаров Борис Семенович

Зябко закуталась в шалевую накидку. Годы берут свое… Малейшая прохлада может повлиять на ее здоровье.

– Приходит наш Лаврентий (секретарь крайкома ВКП(б) Л. Берия), – продолжает она, – и говорит, что пришел Сосо, что он уже здесь и сейчас войдет. Открылись двери, и на пороге показался он, мой родной… Смотрю и не верю своим глазам. Он тоже обрадован… Неожиданно как-то я заметила в волосах моего сына серебряные пряди. Я даже спросила: “Что это, сын, поседел, что ли?” А он отвечает: “Ничего, мать, седина, – это не важно. Чувствую себя прекрасно, ты не сомневайся в этом”.

Потом сын-вождь попросил мать прислать орехового варенья для Светланы, расспрашивал о знакомых и близких, а затем, вместе с сопровождающими его лицами, ушел осматривать новый Тбилиси.

– Скоро Сосо и товарищи

вернулись с прогулки по городу. Опять много беседовали, – продолжала мать. – Угостила я его хорошо. Не забыла дать на дорогу и банку орехового варенья для Светланы.

Но день был короток. Скоро наступила минута прощания. Подошел Сосо ко мне и крепко, крепко меня поцеловал…» [364]

364

Беседа с матерью товарища Сталина // Правда. 27 октября. 1935. С. 3.

Судя по газетному отчету, они действительно не виделись много лет. Так много, что он успел поседеть. В отчете не говорилось, что мать не удержалась и бросила сыну упрек: «А жаль, что ты так и не стал священником»… И здесь же Светлана Аллилуева добавляет: «Он повторял эти слова с восхищением; ему нравилось ее пренебрежение к тому, чего он достиг, – к земной славе, к суете» [365] . Может быть, действительно нравилось ее особо кавказское материнское упрямство, но он не мог не чувствовать и некую двусмысленность в этом упреке. Она же не могла не понимать, какой славы и могущества достиг ее мальчик, и все же упрекала.

365

Аллилуева С. Указ. соч. С. 121.

Я не понаслышке знаю, как долго на Кавказе могут не общаться друг с другом самые близкие и горячо любящие родственники. Даже смерть не всегда полностью усмиряет их.

Больше мать и сын не увидятся. Он попрощался с ней навеки еще при ее жизни. Он не поехал и на похороны – в полный мах шла кровавая жатва тридцать седьмого года. Но похоронили ее по-княжески, возле церкви Святого Давида, рядом с могилой Грибоедова и княгини Чавчавадзе. Это небольшое мемориальное кладбище расположено в красивейшем месте Тбилиси, на Давидовой горе. Говорят, что позже Сталин расспрашивал чету Берия о последних днях жизни матери [366] . Значит, вспоминал.

366

Берия. С. Указ. соч. С.38.

Грех семинариста?

У меня есть веские основания утверждать, что Сталина из предпоследнего класса духовной семинарии Тифлиса исключили на двадцать первом году жизни не за революционную деятельность, как это он утверждал сам в официальной биографии, или из-за того, что не смог оплатить обучение, как об этом сказано в архивных семинарских бумагах. Напомню – за него, как за бедняка, все годы платило духовное ведомство. Почему же об этом вновь встал вопрос на последнем году обучения? Есть документы, на основании которых можно предположить, что у будущего священника где-то около 1898 года родилась внебрачная дочь, за что его, возможно, под «благопристойным» предлогом и изгнали.

16 апреля 1938 года на имя Поскребышева была направлена «совершенно секретная» служебная записка. Об особом характере этого документа говорит хотя бы то, что письмо собственноручно написал один из крупных работников НКВД СССР того времени В. Иванов. На бланке наркомата карандашом Иванов начертал:

«Служебная записка.

В ЦК ВКП(б)

Тов. Поскребышеву.

Посылаю вам письмо Михайловской М., полученное нами на имя тов. Сталина.

Прилож.: упомянутое.

В. Иванов» [367] .

Вот текст послания почти 60-летнему Сталину, написанного чернилами на нескольких тетрадных листах в «косую» линейку. Все стилистические и грамматические особенности я, по возможности, сохраняю:

«Многоуважаемый товарищ Сталин.

Игрой судьбы, или игрой стечения обстоятельств я являюсь родной теткой мужа очень близкого Вам по крови человека. Если вы помните Вашу юность и раннюю молодость (а это никогда не забывается) [368] , то Вы, конечно, помните маленькую черноглазую девочку, которую звали Пашей. Она Вас хорошо помнит. Мать Ваша говорила по-грузински и эта Паша эти слова запомнила: Милая дорогая детка.

367

РГА СПИ. Ф. 558. Оп. 11. Ед. хр. 775. Л. 9.

368

В скобках текст зачеркнут. Все подчеркивания принадлежат автору письма.

Я познакомилась с Пашей и ее матерью в первые годы Революции. Это была высокая стройная черноокая красавица грузинка, смелым и открытым взглядом. На мой вопрос к ее матери – почему Паша такая черненькая, так как мать ее была светлая, мать Паши ответила, отец ее грузин. Но почему же Вы одни? На этот вопрос мать Паши ответила, что отец Паши посвятил себя служению народа, и Вы это Сталин. Эта Паша послала свои детские карточки через секретариат Вам, но они кажется, к Вам не попали.

Откуда я все это знаю? Позавчера ко мне приходит высокая женщина в платочке скромно одетая. Паша как Вы изменились, похудели? На эти мои вопросы она ответила: муж умер, ребенок мой умер, мать, которая была единственным близким человеком и ту недавно похоронила. Я одна, одна, на целом свете, и заплакала. Я приехала в Москву, чтобы выполнить завет матери, передать свои детские карточки т. Сталину. На мой удивленный вопрос, – а разве он Вас знает? – она ответила, – даже очень хорошо, когда я была маленькая. Я внимательно взглянула на Пашу и вижу, что у ней Ваше лицо т. Сталин. То же общее выражение открытого смелого лица, те же глаза, рот, лоб. Мне стало ясно, что Паша близка Вам по крови. Сестра, или дочь, или племянница. Но оставлять ее в таком положении нельзя. В дни молодости Вы пережили не мало, и поймете, что значит нужда. А Паша, потеряв мать, впала в такое отчаяние, что забросила работу, она машинистка. Забросила свои дела, и лишилась даже площади. Я сказала Паше, что попасть к тов. Сталину трудно. Паша сказала, я хочу на него только взглянуть, чтобы мне вернули мою площадь. Паша как-то умудрилась ее потерять.

Она тщетно пытается добиться с Вами свидания с 20 марта и ее письмо к Вам, т. Сталин, и ее детские карточки, до сего времени находятся в секретариате. Она значится под фамилией моего племянника: Прасковья Георгиевна Михайловская.

Но вот несчастье, она пропала. Она вчера ушла от меня в 10 утра, и не вернулась. Весь день и всю ночь я прождала ее. Страшно беспокоюсь, не случилось ли несчастье с ней. Она могла попасть под трамвай, желая добиться свидания к Вам, она доведенная тщетностью этого могла покончить собой. Что с Пашей, где она, помогите разыскать ее. В Вашем секретариате с ее детскими карточками, может быть указан ее адрес, где она проживала в Москве. Там ее дальше без прописки не держат. Я предложила ей временно поселиться ко мне. Ходила в домоуправление в 6 веч. – домоуправ. на замке. На следующий день несу ее паспорт в 10 утра – опять та же картина, заперто. Днем не могла потому предъявить, что Паша ушла с паспортом и не вернулась. Она всегда живет в Рудни Саратовской губ.