Ип, инопланетянин, и его приключения на Земле
Шрифт:
Остановившись у цели, он внимательно осмотрел побег и принялся выкапывать его, бормоча на непонятном языке таинственные, неземные слова; впрочем, растеньице, казалось, понимало их, и, безболезненно перенеся тяжелую операцию, уже расслабленно лежало на крупной, изрезанной морщинами ладони.
Инопланетянин обернулся, разглядывая слабый дразнящий свет небольшого городка, раскинувшегося в долине за деревьями; этот свет уже давно манил его, а сегодня была последняя ночь, когда он мог удовлетворить свою любознательность - ведь именно сегодня завершался исследовательский этап. Теперь корабль покинет Землю на долгий срок, до следующей глобальной мутации земной флоры, которая произойдет через много веков. Сегодня последняя возможность заглянуть в освещенные окна.
Он осторожно выбрался из рощи и спустился к краю просеки, прорубленной на склоне на случай лесного пожара. Море ярких желтых огоньков неудержимо притягивало его. Он пересек просеку, задевая животом низкий подлесок; ему будет что порассказать товарищам во время долгого-предолгого возвращения домой - все с интересом будут слушать о земном приключении одинокого путешественника-опунции, привлеченного светом земных окон. Древние морщинки по уголкам глаз заулыбались.
Он ковылял вдоль края просеки, неуклюже переставляя перепончатые лапы с длинными растопыренными пальцами. Земля не самое подходящее место для таких конечностей; там, где он вырос - другое дело. Там, где среда в основном жидкая, одно удовольствие плескаться и плавать, легонько подгребая лапами, а по твердой почве приходится шлепать лишь изредка.
Внизу замелькали светлячки окон, и его сердце-фонарик запылало в ответ рубиново-красным огнем. Он любил Землю, особенно ее растительный мир, но и землянам симпатизировал и, как всегда, когда вспыхивало сердце-фонарик, хотел учить и наставлять их, передавая знания, накопленные тысячелетиями.
Впереди в лунном свете скользила его тень - похожая на баклажан голова, нелепо торчащая на длиннющем стебельке шеи. Что касается ушей, то они скрывались в морщинистых складках головы, словно первые робкие ростки фасоли-лимы. Ну и смех поднялся бы, появись он в зале заседаний всепланетного органа. Нет уж, никакой вселенский разум не поможет, когда хохочут при виде твоего грушевидного силуэта.
Окутавшись, насколько мог, легкой дымкой, он спускался по залитой лунным светом просеке. В голове прозвучал сигнал с корабля, но он знал, что это предварительное предупреждение, рассчитанное на самых медлительных членов экипажа. Ну, а он - он поочередно выдвигал одну чудовищную утиную лапу, потом другую… - он быстр, за ним не угонишься.
Конечно, по земным меркам, он невероятно медлителен. Даже детеныши землян передвигаются гораздо быстрее; до сих пор страшно вспомнить, как один из них ночью едва не раздавил его велосипедом. Бррр, он еле спасся…
Сегодня ничему такому не бывать. Сегодня он будет осторожнее.
Он остановился и прислушался. Сердце-фонарик забилось, приняв второй предупреждающий сигнал с корабля, сигнал тревоги. Сложный прибор трепетал, призывая всех членов экипажа вернуться. Но для быстроногих времени еще оставалось достаточно, и он припустил к окраине поселка, неуклюже переваливаясь - левой, правой, левой, правой - и задевая пальцами кусты. Несмотря на преклонный возраст, он был отменным ходоком, немногие из десятимиллионолетних ботаников с лапами, как у болотных уток, могли поспеть за ним.
Огромные круглые глаза инопланетянина вращались, внимательно обшаривая городок, небо, деревья и все вокруг. Поблизости никого не было, кроме него самого, обуреваемого желанием хоть одним глазком взглянуть на землянина, прежде чем его любимый корабль совершит свои прощальные витки вокруг Земли.
Внезапно его взор замер, вырвав из темноты далеко внизу движущийся луч света, за ним второй, и вот уже сдвоенные огни несутся к нему по просеке - неизвестно откуда! Паника передалась сердцу-фонарику, которое в ужасе засигналило: "Всему экипажу вернуться, опасность, опасность, опасность…" Он споткнулся и едва не потерял равновесие, ошеломленный огнями, которые надвигались быстрее велосипеда, оглушающие и агрессивные. Свет слепил его, непривычный земной свет, холодный и пронизывающий. Вторично споткнувшись, он упал в кусты, а свет разлился между ним и кораблем, отрезав его от секвойной рощи и поляны, над которой висела в ожидании гигантская игрушка.
"Опасность, опасность, опасность…" Сердце-фонарик суматошно мигало. Он потянулся за крошечным ростком секвойи, который уронил на просеку - корешки растеньица жалобно взывали о помощи.
Вытянув вперед длинные пальцы, он едва успел их отдернуть, как мимо пронеслась лавина света, а за ней ревущие моторы. Он откатился в кустарник, судорожно пытаясь прикрыть веткой сердце-фонарик. Огромные глаза инопланетянина не упускали ничего вокруг, в том числе ужасного зрелища раздавленной маленькой секвойи, искалеченные листья которой, как и все ее существо, взывали к нему: опасность, опасность, опасность…
Новые и новые огни вспыхивали на просеке, которая только что была такой пустынной, теперь ее наполнили рокот моторов и яростные и азартные возгласы землян.
Он продирался сквозь кустарник, прикрывая ладонью трепещущее сердце-фонарик, а холодный свет, обшаривал кусты, выискивая его. Звездный разум всех семи галактик не мог помочь ему двигаться быстрее в этой чуждой среде. Как нелепы и бесполезны эти утиные лапы, когда сзади доносятся уверенные шаги смыкающих кольцо преследователей; и зачем только он дерзнул бросить им вызов?
Топот становился все громче, а холодные полосы света пронизывали кусты все ближе и ближе. Слышались окрики на чуждом языке, и кто-то уже шел по его следу, бряцая какими-то предметами. При вспышке света старый ботаник разглядел, что это связка зубов с неровными краями - не иначе военные трофеи, вырванные из пасти какого-то космического бедолаги и нанизанные на кольцо, подвешенное к поясу.
"Пора, пора, пора", - призывал корабль, подгоняя замешкавшихся членов экипажа.
Малютка-ботаник нырнул под пульсирующими огнями к краю просеки.
Механические колесницы землян расползлись в стороны, их водители разбежались. Укрывшись защитной дымкой, инопланетянин стал пробираться через освещенную луной просеку, над которой повис отвратительный запах выхлопных газов; впрочем, ядовитые клубы усилили его маскировку и, благополучно перебравшись на другую сторону, он скатился в неглубокую ложбинку.
Словно почувствовав этот маневр, холодные огни метнулись в его направлении. Он вжался плотнее в песок и камни, когда земляне стали перепрыгивать через ложбинку. Взор огромных круглых глаз устремился кверху, и он увидел свирепо ощеренную пасть звякающей связки, обладатель которой перемахнул через него.