Ирландия
Шрифт:
Они снова похоронили старого вождя, и Ларине воткнул в землю две деревяшки, соединенные крестом.
Когда все вернулись в поместье и уже собирались войти в дом, чтобы сесть у очага, епископ Патрик вдруг остановился и повернулся к хозяевам:
– А теперь вы можете оказать мне небольшую услугу.
Его тут же спросили, что за услуга. Патрик улыбнулся:
– Возможно, вам это не понравится. Я говорю о ваших рабах.
Услышав это, слуги, стоявшие вокруг, с надеждой воззрились на епископа.
– Ваши рабы – британцы. – Патрик снова улыбнулся. – Мои соотечественники. И, как вы знаете, они христиане. То есть часть моей паствы. – Он повернулся к Дейрдре. – Жизнь раба тяжела, Дейрдре дочь Фергуса. Мне это хорошо известно, ведь я сам был рабом. Их насильно увозят из родного дома, разлучают с семьей, лишают их храма Господня. Я хочу, чтобы ты освободила своих британских рабов. – Он опять улыбнулся. – Не бойся, они не всегда уходят. Обращаешься ты с ними хорошо, я это заметил. Но они должны стать свободными и сами выбрать, вернуться им домой или остаться с вами. Торговля людьми – варварство, – с чувством добавил он.
Дейрдре увидела, как Ларине и остальные священники согласно закивали. Очевидно, все это было для них не в диковинку. Но сама она просто не знала, что ответить, – так поразили ее слова епископа. Морна тоже казался изумленным.
– Значит, мы должны отпустить их бесплатно? – спросил Ронан.
Патрик повернулся к нему:
– Сколько у вас рабов?
– Шесть.
– После набегов привозят много рабов, едва ли они дорого вам обошлись.
Брат Дейрдре немного подумал.
– Но трое из них – женщины, – уточнил он. – И они делают всю тяжелую работу.
– Сохрани нас Господь… – пробормотал епископ и возвел глаза к небесам.
Наступило молчание. Потом Патрик со вздохом кивнул Ларине, и тот, сняв с пояса небольшой кошель, достал из него римскую монету.
– Этого достаточно? – спросил он.
Вероятно, он уже не в первый раз совершал подобные сделки, чтобы помочь британским христианам.
– Две! – быстро проговорил Ронан.
Может, брат и глуповат, подумала Дейрдре, но в том, что касалось торговли скотом, он истинный сын своего отца.
Ларине посмотрел на епископа, и тот кивнул. Через мгновение британские рабы уже стояли перед Патриком на коленях и целовали ему руки.
– Благодарите Господа, дети мои, – ласково сказал он им, – не меня.
Интересно, подумала Дейрдре, сколько у него на это уходит в год.
Ни одно из событий этого удивительного дня так и не облегчило страданий Дейрдре.
Морна стал христианином. И собирался ехать в Тару. А этот проповедник с его ангельскими речами, пусть даже его послал сам Господь, намерен подвергнуть ее сына смертельной опасности, и она ничего не может изменить. От безысходности Дейрдре охватила невыносимая тоска.
Епископ Патрик объявил, что уедет на следующий день. До отъезда с ним и его свитой надлежало обращаться как с почетными гостями. Сам епископ отдыхал возле очага. Ларине ушел к устью реки, бродил там довольно долго, потом вернулся и сел у входа в дом в полном одиночестве. Дейрдре со слугами начали готовить угощение. Морна все это время был вместе с молодыми принцами из свиты епископа. Дейрдре слышала их веселый смех, доносящийся снаружи. Она сразу поняла, что новые знакомые очень нравятся ее сыну.
Конец ознакомительного фрагмента.