Ирландская принцесса
Шрифт:
— Да.
Она замерла на месте, вперив в него яростный взор.
— И что же ты собираешься предпринять?
Гэлану показалось, что от ее холодного, отчужденного голоса застыл даже воздух в их спальне.
— Все, что я могу сделать — кроме поисков этого чужака, — лишний раз проверить, насколько надежны все фургоны и повозки, а Коннала запереть в его спальне и приставить к нему часового.
— Ты мог бы опросить людей.
Ее покоробила мысль о том, что Коннала подвергнут незаслуженному заключению — особенно теперь, когда он только почувствовал вкус свободы!
— Уже опросил.
— Ну так сделай
— Сиобейн…
— Нет, Пендрагон, не надейся, что я так легко успокоюсь! В этом замке кто-то пытается убить моего сына! — Она с рыданием рухнула в кресло и спрятала в ладонях лицо.
Гэлан опустился рядом на одно колено, но не посмел к ней прикоснуться. Ему было больно видеть, как Сиобейн плачет, как беспомощно дрожат ее руки.
— Я ничего не могла поделать! Я не успела бы до него добежать! И не могла оттолкнуть! О Господи, моего сына могло раздавить этой повозкой!
— Но ведь не раздавило, — мягко напомнил он. — Он цел и невредим и давно спит у себя в кровати, с ягненком и Кулхэйном!
— Кулхэйн? — вдруг встрепенулась Сиобейн. — Да, Кулхэйн не хотел отходить от стены и все что-то вынюхивал и скулил!
— По-твоему, он заметил, что кто-то сидит под стеной и подслушивает?
— Да, наверняка!
— Но почему же он тебя не предупредил?
— Может, этот человек уже ушел? Коннал сказал, что от него пахло мятой — как тогда, в каземате! А может, его запах был Кулхэйну знаком? Да откуда мне знать? — Не в силах дальше выносить тяжелый, непроницаемый взгляд Гэлана, она так порывисто вскочила с кресла, что оно с грохотом отъехало к стене. — Ты, Пендрагон, поступай, как знаешь, но я считаю, что, если мой сын не может без угрозы для жизни появиться во внутреннем дворе, значит, ему нет спасения и в замке! И я должна увезти его отсюда, пока убийцу не найдут!
— Ты никуда не поедешь, — отрезал он, выпрямляясь.
— Тогда пусть Рианнон отвезет Коннала на побережье!
— Нет! — Отпусти он сейчас Сиобейн — и исчезнет последняя надежда помириться. — Я позабочусь о его безопасности и прикажу часовым обыскивать всех жителей дальних деревень, но мальчик останется в замке! Я имею на это полное право!
— Да. — Ее глаза недобро сверкнули. — Ты на все имеешь право! Ты можешь обвинить меня в неверности, — она раздраженно стукнула себя кулаком в грудь, — хотя не имеешь для этого оснований. — Ее голос стал напоминать змеиное шипение. — Ты можешь оскорблять меня при вассалах и человеке, почитаемом мной как отца! Ты можешь верить своей ревности вместо моих слов! Да, милорд Пендрагон, у тебя просто уйма прав! Но когда дело касается моего сына — не сомневайся, я тоже обладаю кое-какими правами!
Она ринулась мимо него к двери, но Гэлан поймал ее и развернул лицом к себе. Она сотрясалась от молчаливого, отчаянного плача.
И это он, он довел Сиобейн до такого отчаяния.
— Что-то мне не до тебя сейчас, муженек! — Она дернулась, стараясь вырваться. — Лучше оставь меня в покое!
Однако он не подчинился и привлек ее к себе.
— Сиобейн… Ох, милая моя, что за черная кошка пробежала между нами?
— Ты не поверил моему слову, и у меня нет возможности тебя убедить, — пробормотала она, застыв у него в руках и без сил опуская голову ему на грудь.
Черта с два он дождется от нее ответной ласки — слишком свежа, слишком остра обида!
— Я
— Ты опозорил меня, милорд! — В ее голосе звенело такое разочарование, что у Гэлана опустились руки. Он отступил, заглядывая ей в лицо.
— Я очень разозлился.
Она лишь фыркнула и отвернулась.
— Я чувствовал себя круглым болваном. В ее взгляде промелькнуло удивление.
— Я ведь давно должен был заглянуть в ту часть контракта, где говорилось про крепости и обязательства Магуайра… если бы только умел тогда читать. Три крепости — это не шутка! А я был непростительно небрежен.
Столь откровенное признание смягчило Сиобейн.
— Рэймонд тоже ничего тебе не сказал. Почему?
— Скорее всего он знал, что я слышать не могу этого имени, и не рискнул упоминать его лишний раз. — Гэлан растерянно пожал плечами.
— А по-моему, ты думал только о том, как бы поскорее залезть ко мне под юбку!
Горечь в ее голосе ранила его сильнее самых язвительных слов — ведь это он был ее причиной!
— Так или иначе, мы все виноваты, раз допустили такое! — заключила Сиобейн. — И если судить по английским законам, Йэн уже стал твоим вассалом, поскольку теперь ты хозяин Донегола и его земель.
— Но ведь он считает себя независимым вождем клана! По его законам он волен поступать как хочет — а в Ирландии это важнее!
Гэлан подошел к камину и оперся локтем о полку. Он не хотел заводить этот разговор, он боялся, что в итоге окончательно потеряет свою принцессу, но и молчать дальше было выше его сил. Следя за игрой языков пламени, он дивился про себя, как мог свалять такого дурака. Ведь он любит ее! Да, и в этом причина его мучений! Яд любви успел пропитать каждую клетку его тела, и теперь у него захватывает дух при одном виде Сиобейн. Хватит, пора положить конец этой пытке, когда оба стараются ударить друг друга как можно больнее, медленно, но верно приближая окончательный разрыв.
— Почему ты не поверил мне — после всего, что было? — прошелестело над разделявшей их пропастью — равнодушно;
без гнева и обиды.
— Я убил твоего мужа. Я разрушил твою веру в меня. Я знал, что ты злишься на меня… — Он как-то по-мальчишески пожал плечами, не зная, что сказать. — Я… я подумал… что разозлил тебя настолько, что ты готова была уйти к нему…
— И помочь ему воевать с тобой? — Она старалась держаться независимо и гордо, но губы ее вдруг предательски дрогнули. — Я не твоя мать! И я способна понять, что Тайгеран был обречен на смерть, милорд! В отличие от твоей попытки все скрыть! — Заметив, как он болезненно морщится, она придвинулась ближе и горячо зашептала: — Ради всего святого, после того как я столько ночей делила с тобой ложе, как ты мог заподозрить меня в такой низости?
— Да потому, что я сам — незаконнорожденный ублюдок, я украл у тебя эту землю, и я тебя недостоин! — Он провел руками по волосам, полный раскаяния и гнева на самого себя. — И все, что я знал наверняка, — это то, что ты любила его когда-то, ты сама хотела за него замуж и во второй раз, — тут он выпрямился и встал передней, словно приготовившись к казни, — тебя вынудили стать женой человека, которого ты ненавидишь!
— Но я же стала твоей женой! — вскричала она. — Я доверила тебе свой народ, я делила с тобой ложе!