Ирландские и валлийские сказки
Шрифт:
— Ну, — молвил этот отчаянный негодяй.
Конечно, сами понимаете, хоть и был он отчаянный негодяй, такой, что хуже некуда, все же мог бы он понять, что поступает дурно, раз видел, как все его попытки кончались неудачей! Так вот.
— Ну, — молвил он, — а может, ты, моя маленькая веселенькая форелька, уже достаточно прожарилась, хоть на вид ты и не готова? Может быть, ты лучше, чем кажешься, так что даже пальчики оближешь, а?
И с этими словами он берется за нож и вилку, чтобы отведать форели. Но что это! Только он воткнул нож в рыбу, как раздался душераздирающий крик — душа в пятки уйдет от такого, — форель соскочила
— Смотри, куда ты поранил меня, негодяй, — сказала она и показала ему на руку.
У него аж в глазах потемнело.
— Разве ты не мог оставить меня в покое? — сказала она. — Зачем ты меня потревожил и выловил из воды? Зачем оторвал от дела?
Тут он задрожал, как собака в мокром мешке, потом наконец пробормотал что-то и взмолился о пощаде:
— Простите меня, миледи! Я не знал, что вы были заняты делом, а то бы не стал вам мешать. Ведь я же настоящий солдат и уж такие-то вещи понимаю!
— Конечно, я была занята делом, — сказала девушка. — Я ждала моего верного возлюбленного, который должен был приплыть ко мне. И если он приплыл, пока меня не было и я по твоей вине не увижу его, я превращу тебя в лосося и буду преследовать до скончания века, пока трава растет, пока воды текут!
Ага, у солдатика душа ушла в пятки, когда он подумал, что его превратят в лосося, и он взмолился о прощении. На что молодая леди ответила:
— Отрекись от своей дурной жизни, негодяй, не то раскаешься, да будет поздно. Стань добрым человеком и смотри, никогда не пропускай исповеди. А теперь, — молвила она, — отведи меня обратно и опусти снова в озеро, откуда ты меня выловил.
— О, миледи, — воскликнул солдат, — разве у меня нет сердца, что я буду топить такую прекрасную девушку, как вы?
Но не успел он вымолвить и слова, как девушка исчезла, а на полу он увидел маленькую форель. Что ж, он положил ее на чистую тарелку и бросился бежать со всех ног: он боялся, что возлюбленный девушки придет без нее. Он бежал и бежал, пока не достиг снова той же пещеры, и бросил форель в озеро. И в ту же минуту вода в том месте покраснела — верно, из раны все еще текла кровь, — но вскоре течение смыло все. А у форели и по сей день на боку маленькое красное пятнышко в том самом месте, куда попал нож.
Да, так вот, было бы вам известно, с того дня солдат этот стал другим человеком, он исправился, начал аккуратно ходить на исповедь и три дня в неделю соблюдал пост, хотя рыбы в эти дни он не ел: после страха, какого он натерпелся, рыба у него в животе и не ночевала, — вы уж извините меня за грубое выражение.
Во всяком случае, он стал, как я уже говорил, другим человеком. С течением времени он оставил армию и под конец даже превратился в отшельника. Рассказывают, что он все время молился о спасении души Белой Форели.
Нокграфтонская легенда
В плодородной долине Эхерлоу у самого подножия хмурых Голтийских гор жил некогда один бедный человек. На спине у него был такой большущий горб, что
Говорили, будто он хорошо разбирается в травах и умеет ворожить. Но что он действительно хорошо умел делать, это плести из соломы и тростника шляпы да корзины. Этим он и зарабатывал себе на жизнь.
Лисий Хвост — так прозвали его, потому что он прикалывал к своей соломенной шляпе веточку «волшебной шапочки», или лисохвоста, — всегда получал лишний пенни по сравнению с другими за свои корзины, и, может, именно поэтому некоторые завистники рассказывали про него всякие небылицы.
Как бы там ни было, а в один прекрасный вечер возвращался он из городишка Кахир по направлению в Каппаг, и, так как коротышка Лисий Хвост шел очень медленно — ведь на спине у него был большущий горб, — уже совсем стемнело, когда он добрел до старого Нокграфтонского холма, расположенного по правую сторону от дороги.
Он устал и измучился, а тащиться надо было еще очень далеко, всю бы ночь пришлось шагать, — просто в отчаяние можно было прийти от одной мысли об этом. Вот он и присел у подножия холма отдохнуть и с грустью взглянул на луну.
Вскоре до его слуха донеслись нестройные звуки какой-то дикой мелодии. Коротышка Лисий Хвост прислушался и подумал, что никогда прежде не доводилось ему слышать столь восхитительной музыки. Она звучала как хор из нескольких голосов, причем один голос так странно сливался с другим, что казалось, будто поет всего один голос, и, однако же, все голоса тянули разные звуки. Слова песни были такие:
Да Луан, Да Морт, Да Луан, Да Морт, Да Луан, Да Морт. Понедельник, Вторник, Понедельник, Вторник, Понедельник, Вторник.Затем коротенькая пауза, и опять сначала все та же мелодия.
Лисий Хвост затаил дыхание, боясь пропустить хоть одну ноту, и внимательно слушал. Теперь он уже явственно различал, что пение доносилось из холма, и, хотя вначале музыка так очаровала его, постепенно ему надоело слушать подряд все одну и ту же песню без всяких изменений.
И вот, воспользовавшись паузой, когда Да Луан, Да Морт прозвучало три раза, он подхватил мелодию и допел ее со словами:
Агуш Да Дардиин. И Среда.И так он продолжал подпевать голосам из холма — Понедельник, Вторник, а когда снова наступала пауза, опять заканчивал мелодию со словами: «И Среда».
Эльфы Нокграфтонского холма — а ведь это была песня эльфов — пришли просто в восторг, когда услышали добавление к своей песенке. И тут же решили пригласить к себе простого смертного, который настолько превзошел их в музыкальном искусстве. И вот коротышка Лисий Хвост с быстротою вихря слетел к ним.