Ирландские легенды и сказания
Шрифт:
Руадан пришел к Гойбниу и попросил у него наконечник для копья. Потом он попросил у Кредне заклепки и древко у плотника. И все получил. А еще там была Крон, мать Фианлуга, точившая копья.
Руадан взял в руки копье и бросил его в Гойбниу. Он не промахнулся, но Гойбниу вытащил копье и метнул его обратно в Руадана, который тотчас упал замертво. И Брес, и все фоморово воинство видели, как он был сражен и умер. А потом пришла Бригит и оплакала своего сына. Гойбниу же вошел в родник и вышел из него живым и здоровым. Однако Октрайаллах,
Пока Гойбниу ковал наконечники для копий, дурные слухи дошли до него о его жене. Тяжело стало у него на сердце от ревности, а так как в ту минуту держал он в руках древко копья, то запел заклинания, и, кого бы потом ни поражало копье, вспыхивал тот ярким пламенем и сгорал в мгновение ока.
Наконец настал день великой битвы. Фоморы покинули свой лагерь и стали тесными рядами. Не было среди них ни вождя, ни простого воина, который не прикрыл бы тело кольчугой, не надел бы на голову шлем, не взял в правую руку тяжелое копье, не повесил на пояс меч, а на плечо – щит. И идти против них в тот день было все равно что биться головой о стену или нападать на огонь.
Но сиды поднялись и, оставив Луга и девять воинов, стороживших его, вступили в бой. Мидир был с ними, и Бодб Деарг, и Дайансехт. Бадб, Маха и Морриган кричали, что идут с ними.
Трудный был бой. Поначалу тяжело доставалось сидам. Нуада Среброрукий, король Ирландии, и Маха, дочь Эрнмас, пали, убитые Балором, королем фоморов. Октрайаллах убил Кассмайла, и Кейтленн тяжело ранила копьем Дагду.
Но потом Луг убежал от стороживших его сидов и встал во главе воинства, зовя мужей Ирландии до конца защищать родную землю, чтобы никогда больше не быть им рабами чужеземцев. Он запел песню мужества, и сиды с громкими криками вновь бросились в битву.
Много полегло в тот день храбрых воинов, много мужей ушло в стойло смерти. Честь и позор шагали там рука об руку, твердость духа и кровавая ярость. И белая кожа юных воинов была в красной крови. Копья с грохотом бились в щиты, мечи полыхали огнем, кричали воины. Многие скользили в крови и падали под ноги сражавшимся, ударяясь головами о головы убитых, и река уносила тела врагов и друзей без разбору.
Луг и Балор сошлись в бою. От поношений Луга ярость охватила Балора, и он приказал своим воинам:
– Поднимайте мне веко, пока не увижу я того, кто смеет поносить меня.
Воины исполнили его приказание, но Луг метнул в него свое красное копье и попал ему в глаз, так что оказался он на затылке и поразил трижды девять фоморов. Если бы Луг не выбил Балору глаз, он бы в одно мгновение сжег всю Ирландию. А потом Луг отрубил Балору голову.
Индех, сын Де Домнанна, упал, и его затоптали до смерти. Кровь пошла у него горлом, и он призвал к себе своего барда Леата Гласа, но бард не в силах был исцелить смертельно раненного героя.
Потом явилась на поле боя Морриган, и сиды с новыми силами бросились на врагов. Как она обещала, она принесла Дагде кровь Индеха.
После этого сиды с легкостью отогнали фоморов к берегу моря. Луг и его воины преследовали их, пока Луг не встал лицом к лицу с Бресом, сыном Элата, и не было рядом с ним защищавших его воинов.
Брес сказал так:
– Лучше тебе пощадить меня, потому что, если ты не убьешь меня теперь, коровы Ирландии никогда не перестанут давать молоко.
– Мне надо испросить совета у мудрецов Ирландии, – ответил ему Луг.
Луг повторил слова Бреса, сына Элата, Маэлтайну Мор-Бретаху Справедливому-В-Суждениях, и он сказал так:
– Не щади его ради этого, потому что нет у него власти над их потомством, хотя есть у него власть над нынешним стадом.
– Если ты пощадишь меня, – во второй раз взмолился Брес, – мужи Ирландии будут собирать урожай четыре раза в году.
Но Маэлтайн сказал так:
– Весна для вспашки и посева, начало лета – для вызревания зерен, начало осени – для уборки урожая, а зима – чтобы есть его.
– И это тебя не спасет, – сказал Луг, возвратившись к Бресу.
Но все же ему не хотелось убивать доблестного мужа, поэтому он спросил:
– Когда ирландцам лучше всего пахать, сеять и убирать урожай?
– Пусть они пашут во вторник, и сеют во вторник, и урожай снимают тоже во вторник, – ответил Брес.
Луг поблагодарил его и отпустил на все четыре стороны.
Во время этой битвы Огма нашел Орну, меч Тетры, короля фоморов, вытащил его из ножен и почистил его. И тогда меч рассказал ему обо всем, что было им совершено, потому что в старину мечи и это умели.
Луг, Дагда и Огма преследовали фоморов, потому что они украли у Дагды арфу, которую звали Уайтне. Когда они примчались в дом пиров, то увидели там Бреса и его отца Элата, а на стене в зале висела арфа, которой Дагда запретил петь, пока он сам не снимет свой запрет. Иногда ее называли еще Дур-да-Бла, что значит «дуб двух цветений», а иногда – Койр-кетар-куин, что значит «четырехсторонняя музыка».
Едва Дагда отыскал глазами свою арфу, как он сказал:
– Приходи, лето, приходи, зима, устами арф, молочными сосками и бочками вина.
Арфа тотчас спрыгнула со стены и метнулась к Дагде, убив по дороге девять человек.
И Дагда сыграл на ней трижды: мелодию сна, мелодию плача и мелодию смеха. Когда он играл мелодию плача, жены плакали, не в силах сдержать слезы, а когда играл мелодию смеха, все жены и дети смеялись, а когда он заиграл мелодию сна, все заснули, и три мужа живыми и невредимыми выбрались из стана фоморов. И тогда Дагда позвал телку, которую получил в плату от Бреса за строительство крепости. Она позвала своего теленка, и на ее зов все ирландское стадо, которое фоморы увели как дань, вернулось на свои луга.