Ирод Великий
Шрифт:
К утру, когда я устал слушать их непрекращаемый многоголосый вой, мы сделали привал, и тогда женщины легли вплотную ко мне, согревая меня своими телами. Пол дня мы проспали истомленные тяготами пути, и поднявшись я разделил между собой и бывшим полоном остатки воды из своего личного бурдюка, и оставшуюся часть похожего на сухих змей вяленого мяса. После чего пытка пустыней продолжилась, и мы вновь пустились в путь.
К середине второго дня зловеще посерело небо, а тревожный ветер начал поднимать песок, кружа его точно крошечные веретенца, поднимать вверх, швыряя пригоршнями нам в лица. До этого двигаясь по сравнительно спокойной пустыне я лицезрел только разноцветную ее шкуру, удивляясь про себя тому, что местами пустыня напоминает застывший океан, с маленькими похожими одновременно на огородные гряды и замерзшие волны песчаными холмиками. Теперь ветер начал
А потом пошел дождь, нет, не дождь, а ливень такой силы, что дышать снова сделалось нечем. По началу мы все бросились к краю песчаного балкончика, подставляя ладони под струящуюся воду, пили, пили, пили. После, уже утолив жажду и умывшись, мы сидели исхлестанные водой, как раньше были избиты песчаной плеткой. Замерзшие, голодные мы могли лишь смотреть на дождь, сетуя уже на то, что остались живы, и ожидая, когда же неизбежно набрякший обильно струящейся с небес влагой песчаный навес низвергнется в одночасье покончив со всеми нашими бедами.
Не помню, как заснул в объятиях с ведьмой и ее товарками. Во сне я продолжал видеть песчаную бурю и смертоносный ливень. Утром меня неожиданно растолкали, я открыл глаза и тут же ведьма залепила мне рот своей грязной ладошкой, показывая на небо в котором среди черных туч слабо угадывалась светлая полоска.
– Если мы не уйдем прямо сейчас, мой господин, мы останемся здесь навсегда. Твой конь вынесет нас из пустыни, и ты скоро присоединишься к своему правителю, или погибнешь в пустыне рядом с неспособным двигаться быстрее полоном.
Стараясь не шуметь, я снял с себя обнимающие меня безвольные руки, и горько сожалея в душе о своем проступке, покинул вместе с ведьмой наш лагерь. Когда мы оба оказались на спине моего исстрадавшегося коня, женщины и дети проснулись и с глухим ревом бросились за нами, но ведьма ущипнула скакуна своими острыми ногтями, и он понесся из последних сил.
Как же я ненавидел себя в этот момент. Ненавидел, но не мог ничего сделать. Ведьма была права, и внезапная буря в пустыне повлекшая за собой невероятной мощности ливень спасла моего погибающего от жажды любимца, а значит, я просто не имел права не воспользоваться этим последним данным мне самим Нептуном конным шансом. Не мог не попытаться вызволить себя из плена огнедышащей пустыни, чтобы найти Ирода и выполнить оказавшуюся под угрозой миссию.
Не знаю, что приключилось с вверенным мне полоном, но полагаю, что они тоже обрели новый шанс, и добрались до приграничий Аскалона, где нашли свою судьбу.
В Аскалоне я первым делом снял две смежные комнаты в гостинице для себя и спутницы, и пригласил к ней лекаря.
Нежная Абаль – на мой язык ее имя переводится как «дикая роза» не смотря на свою слабость, старалась обслужить меня, шипя на гостиничную прислугу, всякий раз, когда те успевали раньше нее подать мне воды для умывания или пытались перестелить постель.
Да, в постель она тоже норовила просочиться, но я сводил к переносице брови, скрещивал руки на груди и надувал щеки, пытаясь, таким образом, хотя бы временно отогнать прелестницу, давая ей возможность оправиться после перенесенных испытаний. Ночью, Абаль тихой кошкой прокрадывалась в мою комнату, и, стуча зубами от несуществующего холода, просилась уступить ей краешек места.
Думаю, она хотела хоть таким образом отблагодарить меня за спасение, да я и сам уже что-то чувствовал к ней. Крестьянка она или рабыня, а было в ней что-то такое, что не пропустит ни один «Черный паук», что-то такое, что было в моей матери. Колдовское, призывное, в чем-то неправильное и незаконное, в чем-то такое свое, что хотелось кричать в голос: «Моя!»
Именно с такими женщинами «Черные пауки» заводят детей, потому что Абаль принадлежала к плеяде женщин Черной луны, к самым лучшим таинственным, прекрасным и опасным жрицам ночи и тьмы…
Абаль…
Глава 11
Я нашел Ирода через два дня после того, как мы благополучно достигли Аскалона, недалеко от базарной площади, где мы с ведьмой покупали лепешки и мед. Заметив издалека правителя со свитой, мы инстинктивно отскочили друг от друга, разъединив руки.
Не мало не удивившись моему появлению, Ирод не поинтересовался, куда я дел женщин и детей, понимая, что как мужчина, я имел полное право распорядиться ими по своему разумению: бросить, продать, или использовать для собственных надобностей.
При мне был верный конь, идущий за мной точно на незримой привязи, пока мы гуляли по рынку с Абаль, теперь я был вынужден сесть в седло, дабы быть ближе к не расстающемуся со своей лошадью правителю. Поняв, что Ирод намерен расспросить меня о произошедшем, стража отстала на несколько шагов. Абаль же не обращая внимание на пялившихся на нее идумеев, продолжала следовать за мной, неся на плече корзину с нашим завтраком.
Я подумал, что, раз уж я и Абаль нравимся друг другу, мне, наверное, следует, честно признаться в этих чувствах Ироду, объяснив свои честные намерения, и попросив его милостивого разрешение заключить брак. Конечно, формально он подарил мне рабов, но, все же, мне хотелось соблюсти приличия. Неравный брак – вещь не самая приятная и уж никак не поощряемая в обществе. Если бы мы сейчас оказались в Риме, нам с Иродом следовало бы посетить отдел регистрации, где Ирод подтвердил бы факт дарения Абаль, а я дал бы ей официальную вольную, сделав вольноотпущенницей. Как сия процедура проходит в Идумее, я не имел понятия. Кроме того, поженившись или нет, жить мы должны были в доме Ирода, а стало быть, опять же нужно было его разрешение и благословение. «Черные пауки» – особый народ. Мы выглядим покладистыми и спокойными, мы вежливы, рассудительны и, внешне, покорны судьбе. Во всяком случае никто из выдающихся представителях этой категории шпионов, никогда не поставил бы свою миссию под удар из-за женщины. Даже из-за такой как Дикая Роза – Абаль. Иными словами, я не имел права выходить из роли, не мог вот так сразу из преданного слуги и друга Ирода, сделаться слугой своему члену, презрев ради похоти дело своей жизни.
Ирод рассказывал о приезде в Аскалон, на подступах к которому им угораздило встретиться с засадой мелких «перекресточников», я о буре в пустыни, и ливне, чуть не угробившем нас.
Приметил впереди стоящие почти что напротив друг друга храмы Аполлона и Венеры я подумал, что на этом самом месте, было бы не плохо попросить Ирода поженить нас с Абаль.
Ирод продолжал рассказ о разбойниках, то и дело, косясь на мирно следующую за нами девушку. Проезжая мимо дома с садом, мой господин сорвал бутон дикой розы, и вколов его в прическу отметил, что со дня нашего расставания моя рабыня сделалась еще красивее, и теперь, буде я решусь продать ее, за спасенную девку можно будет выручить вчетверо против цен, которые я мог получить за нее на границе или в деревнях. В подтверждение своих слов, Ирод извлек из-за пояса золотую монету с выгравированным на ней коленопреклоненным бородачом [28] и протянул ее мне. Плохо понимая, что я делаю, я принял плату, и наблюдающая за нашими расчетами Абаль, глубоко вздохнув и понурившись посеменила за конем моего повелителя.
28
Отправившись покорять Арабское царство, римский военачальник Скавр оказался в затруднительном положении в пустыне (возникли проблемы со снабжением продовольствием воиска). Антипатр (отец Ирода) пришел ему на помощь, поставив зерно, и предложил свою посредническую помощь в переговорах с Аретом III. Переговоры прошли очень хорошо, и Арет III заплатив Риму определенную сумму, был назван союзником римлян. После этого события Скавр выпустил монету, на которой Арет III был изображен как униженный проситель, чего не было на самом деле.