Ирония и ее роль в жизни языка: учебное пособие
Шрифт:
Мюллер спросил у Штирлица, сколько будет дважды два. Штирлиц знал сколько. Ему сообщило советское командование. Но он не знал, знает ли это Мюллер. (из книги Е.Я. Шмелева, А.Д. Шмелев «Русский анекдот», с. 86).
В некоторых анекдотах комизм порождается только ироническим употреблением слова. Ср.: Мужик зашел в лес пописать. Увидел медведя. Заодно и покакал (из книги В. Санникова «Русский язык в зеркале языковой игры»).
Но, повторяю, использование иронии – не самая характерная черта анекдота, и здесь мы больше не будем обращаться
С шуткой ирония нередко пересекается, так что резко противопоставить их бывает трудно или даже невозможно. Многие иронические высказывания можно расценить как добродушную шутку, функционально равную улыбке. Ср:
Джон. Жаль, что в доме нет органа, ты бы мог сыграть.
Том Пинч. Я уверен, что нижние жильцы тоже об этом жалеют (Ч. Диккенс, Жизнь и приключения Мартина Чезлвита. Пер. Н. Дарузес).
Очень интересный материал приводится в книге Дануты Бутлер «Польские языковые шутки» (Polski dowcip jezykowy).
Ее классификация механизмов языковых шуток охватывает все уровни языка, но наибольшее внимание уделяет автор лексическим средствам комического, что вполне естественно.
В книге анализируются разные виды неологизмов – словообразовательные, семантические, фразеологические, шутки, опирающиеся на многозначность слов, на омонимию, на исследование цитат и на разные виды «комичных транспозиций» (Buttler 2001).
Эти же средства как основа языковых шуток в сфере лексики рассматриваются и в книге В.З. Санникова «Русский язык в зеркале языковой игры» (Санников 1999), что свидетельствует об общности природы языковых шуток в русском и польском языках. Поскольку подробное изучение языковых шуток не является целью данной работы, отсылаю читателя к этим двум фундаментальным исследованиям с богатым материалом (в том числе и библиографическим) и глубоким лингвистическим анализом.
Но всегда ли ирония лишь средство комического? Можно ли ставить в один ряд иронию и шутку? На мой взгляд, это не так. Не претендуя на кардинальное решение вопроса об отнесении иронии к жанрам юмора, рассмотрим черты, различающие иронию и шутку – бесспорную представительницу юмористического жанра. Но прежде чем говорить об отличиях, отметим и некоторое сходство этих явлений.
1. Сходство шутки и иронии прежде всего в небуквальности утверждения. И шутка, и ирония представляет собой мистификацию, нарушение постулата истинности.
2. В шутке и в иронии есть компонент несерьезности, отсюда в естественной речи оба слова и их производные могут противопоставляться словам – серьезно, серьезный, Это что – шутка? Нет, я серьезно. Вы это говорите серьезно или иронически?
Более того, на уровне обыденного сознания ирония и шутка часто не различаются и охватываются понятием «шутка». Ср., например:
[Паншин] шутит только с беззащитными людьми… или с теми, кто не поймет иронии и примет ее за чистую монету (Писарев, Первые литературные опыты).
3. И шутка, и ирония – явления контролируемые (как, впрочем, и ложь), в каждом есть компонент намеренности. Ср. хотел пошутить (поиронизировать, соврать), но не получилось.
4. У
Отмечу здесь, что больше всего сходства с иронией обнаруживает шутка, содержащая в себе насмешку (что, как известно, бывает не всегда). В таких случаях одной из функций иронии и шутки может быть самоутверждение. Вот как об этом пишет Д. Бутлер:
«Триумф из-за исправности собственного интеллекта или же обнаружение у других отрицательной черты, от которой сам наблюдатель свободен, что пробуждает в нем фарисейское довольство собой» (Buttler 1968, с. 12). Но еще раньше об этом писал Н.Г. Чернышевский:
«…приятно то, что мы так проницательны, что постигаем, что безобразное – безобразно. Смеясь над ним, мы становимся выше него. Так, смеясь над глупцом, я чувствую, что понимаю его глупость, понимаю, почему он глуп, следовательно, я в это время кажусь себе много выше его. Комическое пробуждает в нас чувство собственного достоинства, как пьяные илоты напоминали детям о том, что “гражданин” не должен напиваться пьян» (Чернышевский 1938, с. 217).
5. Как шутка, так и ирония имеют определенные языковые механизмы. Языковые механизмы шутки рассмотрены В. Санниковым (Санников 1999). Языковые механизмы иронии в текстах художественной литературы рассматриваются в книге С.И. Походни (Походня 1989). Этому вопросу в нашей работе посвящается отдельная глава. Здесь отмечу только, что некоторые языковые механизмы шутки и иронии могут совпадать. Так нередко шутка и ирония строятся на игре слов:
Первая семья, в которой он жил, состояла из жены, с которой он не жил, и дочки Линочки, девицы молодой, но многообещающей и уже два раза свои обещания сдерживавшей (Тэффи, Банальная история);
Собралось всех, кроме хозяина, трое и все люди будущего: будущий философ, будущая акушерка, будущий дантист, и только сам Цупак, бородатый и тусклый гимназист, был без всякого будущего (Тэффи «Де»).
И шутка, и ирония могут выражаться излишними, часто абсурдными пояснениями. Ср., например, шуточное комментирование своих слов у К. Пруткова.
На носу один стою и стою я, как утес (Имеется в виду нос парохода, а не человека. Читатель мог бы сам догадаться об этом).
А вот пример иронического пояснения: Бедняга пал жертвой собственной наблюдательности. Однажды, подслушивая, получил такой удар двери в голову, что схватил сотрясение мозга (у него был мозг) и умер (Чехов, На кладбище).
Неоднократно также отмечалась роль словообразования в сфере иронии и шутки.
В то же время языковые механизмы шутки отличаются от языковых механизмов иронии уже потому, что ирония проявляется в слове или тексте, сфера ее жизни лексика или текст любого объема. Ирония чужда фонетике и грамматике, не говоря уже о графике, орфографии, пунктуации. Со словообразованием ирония связана через слово, а использование синтаксических структур лишь средство выражения смысловых отношений.