Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2
Шрифт:
Но на кой ляд тогда в Послании перечеркнули традицию (если столетиями господствовал порочный культ — какая традиция)? И почему нет будущего? Ходорковский лепечет о том, что мы стоим на пороге смены парадигмы мирового развития, и тут же комически саморазоблачается, называя эту смену парадигмальности концом эпохи Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер. Вот уж эпоха-то! Но если бы не этот курьез, то получилось бы, что в Послании о новой исторической эпохе и кризисе как именно ее провозвестнике ни слова, а Ходорковский-то о-го-го! Аж новая парадигма!
На самом деле, и кризис (который сгладится, а потом опять обострится), и многое
Преодолеть — не значит скопировать то, что рухнуло. Но это значит ревальвировать свою историософию, а не девальвировать ее. Деисториософизация — это предельная девальвация. «Искандеры» в качестве «И+» не скомпенсируют такое «И-», а биения к хорошему не приведут. В конце концов, дело же не в том, чтобы любой ценой развязать ядерную войну, а в том, чтобы избежать войны и сохранить Родину. Но в условиях деисториософизации подобное невозможно.
Россия нужна миру не как историософский капитулянт, а как историко-культурная личность, обращенная в будущее. А мы миру… Нате вам, гражданское общество… То бишь бифштекс «0,5» под соусом «оранжи», приготовленный на кухне мистера Сороса.
Преувеличение? Помилуйте! Против России ведется реальная финансовая война. Прочитайте незамыленным взглядом интервью Юргенса и… подымайте брошенную перчатку «0,5». Не прячьтесь в умствования по неуместному гражданскому поводу. Речь идет о политической и социальной стабильности в апреле-мае 2009 года, о судьбе власти, судьбе страны.
Владимир Путин 31 октября на совещании по экономическим вопросам сказал по поводу антикризисных мер: «Все эти меры будут работать только в том случае, если мы перекроем спекулятивный отток капитала из России». Полностью поддерживаю в этом премьер-министра. Но спрашиваю: КАК мы этот поток перекроем? Пресса это путинское высказывание ВИРТУОЗНО проигнорировала, обрезав цитату. Подчеркиваю — ВСЯ пресса (к вопросу о гражданском обществе, «burgerlich» и так далее).
Но как же все-таки перекрывать поток, являющийся, как я уже показал, «потоком 0,5»? Это можно делать двумя способами — капитулируя или совсем иначе. Иначе это делал не только Сталин, но и Рузвельт. И мы точно знаем, как. По беспощадности методы перекрытия были вполне сопоставимы во сталинскими. Они были изящнее, но не более того.
Ну, хорошо, ни Сталин, ни Рузвельт нам не урок. Но перекрывать-то как-то надо! И вот Юргенс предлагает перекрыть этот «поток 0,5», капитулируя. Это отвратительно и бесперспективно. Мы, затаив дыхание, ждем, что скажет Медведев.
Он, в отличие от Юргенса, не капитулирует (отнюдь!!!), но и поток не перекрывает. По сути — это равнозначно тому, чтобы открыть загон и кинуть в сонное еще стадо «0,5»… нет, не гранату Ф–1, но солиднейший взрывпакет.
Медведев вытирает ноги о юргенсовские рекомендации (и слава богу). Медведев очень сильно напрягает отношения с Западом (смотри многочисленные отклики на его Послание, сравнимые только с откликами на мюнхенскую речь Путина), — и слава богу. Но что с «0,5»? После такого Послания капиталы «класса 0,5» должны побежать из страны уже не рысью, а галопом.
«The Financial Times» тут же на это реагирует a la Юргенс: «…хотя
Эта фраза про браваду, которая будет сломлена, видит бог, достойна самого пристального внимания всего политического руководства страны. Оно ведь не хочет быть сломленным, не правда ли? Или хочет? Но оно БУДЕТ сломлено, если не решить проблемы «0,5» и «150». Рассуждениями о гражданском обществе эти проблемы решить нельзя, их можно только усугубить.
Спросят: «А бюрократия? Она не продаст государство?»
Отвечаю. Бюрократия «0,5» — такая же предательница, как и «олигархия 0,5». Что касается любой обычной — даже грязной — бюрократии, то она, конечно, сгноит государство, но не сразу. И мало ли что за это время подрастет в контрэлите, народном андеграунде. «Ты что предпочитаешь — сразу умереть или помучиться?», — спрашивает в известном фильме Абдулла Сухова. «Лучше помучиться», — отвечает Сухов. И если мы верим, что наш народ — это все же Сухов (а не дистрофик, которого и впрямь гуманней убить сразу, чем долго мучить), то мы ответим как Сухов. Я, по крайней мере, отвечаю так.
Мои американские респонденты предупреждают: вопрос о полном освобождении России от ядерного оружия обсуждается людьми Обамы гораздо более оживленно, чем людьми Буша. Этот вопрос уже ставился в повестку дня нашей «гражданственной» антибюрократической олигархией предпутинской и раннепутинской эпохи. Называлась даже цена, за которую эта олигархия готова «слить термояд» (помнится, речь шла о сотнях миллиардов долларов). Вернуться к такому решению — мечта люмпен-олигархии. И она будет искать поддержки у иного люмпена, многоликого и многочисленного. Все, кто по другую сторону, должны быть вместе.
Не бюрократия против граждан и не граждане против бюрократии, а контрэлита и народ против люмпен-олигархии, люмпен-бюрократии и прочего люмпена — вот главный лозунг эпохи.
В таких условиях правильная апелляция к ценностям решает все. И что же?
Возьмите любую ценность, предъявленную в Послании Д. Медведева. И спросите себя: «С чего тот, кто всерьез воспримет именно эти ценности, станет отказываться от проекта «Россия как новый Техас в составе США»?»
Честность судов, ответственность руководителей, политическое равноправие… Все это энергично заявлено, от души. И… вполне совместимо с вышеназванным проектом. А дальше… как будто кто-то к каждому энергичному заявлению о приоритете частного над общим в полусне дописывает: а еще народ, а еще нация…
«Хочу, чтобы У МЕНЯ все было хорошо, а еще чтоб и того… нация… Ну, а если не будет нации, так и… Частное-то все-таки главное».
Частное должно возобладать над общим? И ТОГДА появится гражданин? ТОГДА гражданин умрет. Гражданин — это только тот, для кого общее важнее частного. Тот, кто без этого общего (Родина, исторический смысл), обладая любым частным, сойдет с ума или повесится. Вот такой гражданин и будет защищать Родину. Но он не подпишется под ценности, в которых что Россия, что новый Техас в составе США.