Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона
Шрифт:
Вчера он читал у меня свое последнее стихотворное произведение, род трагикомедии; много таланта, главное – восхитительные стихи. Заставь его прочитать эту вещь у д<окто>ра Эйтингона, как в прошлом году Ремизов читал своего Петьку (Гершензон, Письма Шестову, с. 300).
В Национальной библиотеке Израиля хранятся два номера журнала Версты (из личной библиотеки Эйтингона) с дарственными надписями Шестова и Ремизова (см. фото №№ 14 и 14a):
– на № 1, 1926 г.:
Максу Ефимовичу Эйтингону
Первая и, боюсь, последняя
по пути ВЕРСТА
Алексей Ремизов
20.9.26
Paris
Дорогому
Эйтингону на добрую память
от Л. Шестова
– на № 2, от 1927 г.:
Дорогому Максу Ефимовичу Эйтингону на память от Л. Шестова
Максу Ефимовичу Эйтингону
В свободный весенний теплый день (der fruhling kommt!)
бумага подгуляла
с расплывом
Апокалипсис Розанова
или чтобы камин горел
Алексей Ремизов
7.2.27
Paris
Письма, о которых ведет речь Шестов, по всей видимости, не сохранились – по крайней мере, они отсутствуют в упомянутой выше публикации их переписки: по времени написания эти письма должны были бы располагаться между письмом Ремизова от 16 июня 1923 г. (№ 109), в котором еще ничего не говорится о желании покинуть Берлин, и письмом от 25 октября 1923 г. (№ 110), где он пишет о том, что из-за отсутствия визы для жены (сам он таковую получил от Н.К. Рериха) они выехать не могут, и отчаянно просит помощи Шестова (Русская литература, 1993, № 3, сс. 120-21).
Наконец, следует упомянуть тот факт, что Эйтингон являлся членом знаменитой Обезьяньей палаты Ремизова, см.: Е.Р. Обатнина. Царь Асыка и его подданные. Обезьянья Великая и Вольная Палата А.М. Ремизова в лицах и документах. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2001, с. 367.
2
ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ
2. X.<19>23
Vichy
Rue du Rocher. Villa du Rocher
Дорогой Макс Ефимович!
Ваше письмо из Биар<р>ица (вместе с письмом Рахманинова) я получил здесь, в Виши. [1] Очень мы с А<нной> Е<леазаровной> [2] порадовались и за Вас и за Мирру Яковлевну, что Вы так хорошо устроились. И мы пока пожаловаться не можем. До сих пор погода в общем была чудесная. Благодаря же тому, что сезон кончается – цены здесь сравнительно невысокие. Мы платим за чудесную комнату, которая в сезон шла в 40 фр<анков>, всего 6 франков в сутки. Кажется, что лечение и на А<нну> Е<леазаровну> и на меня производит хорошее действие. Рассчитываем, если погода позволит, прожить здесь числа до 10, 12, а потом – в Париж, где надеемся с Вами встретиться. А как дальше у Вас будет? Какие вести из Германии? Можно Вам будет в Берлин ехать? [3]
Очень жаль Фрейда. Раз решились делать безотлагательно вторую операцию – значит дело серьезное. И операция такая мучительная! [4]
От Рахманинова все вести не утешительные. Он пишет, что найти американца, который бы взял на себя заботу об Ариадне [5] он не может, и почему посылает от себя 500 фр<анков> единовременно, и это все, что он может для А<риадны> сделать.
Получил письмо и от Ремизова. Элиасберг дал ему денег (30 дол<ларов>), [6] и он начал хлопотать о выезде. Хлопоты очень сложные – когда ему удастся выехать, он и сам не знает. Надеюсь, что все-таки к 15 октябрю и он попадет в Париж.
Всего Вам доброго. А<нна> Е<леазаровна> и я шлем Вам и Мирре Яковлевне сердечный привет. Крепко жму Вашу руку.
Ваш Шестов
1. Из Понтиньи (см. прим. 3 к предыд. письму) Шестов, как пишет Н. Баранова-Шестова,
вернулся в Париж и оттуда поехал в Виши, где встретился с Анной Ел<еазаровной>. Они пробыли там недели три и возвратились в Париж вместе (I: 299).
2. Анна Елеазаровна Березовская (1870–1962), врач; жена Шестова. Женившись в 1897 г. на православной христианке, еврей Шестов был вынужден скрывать этот факт от своих родителей, и основную часть времени до эмиграции супруги провели за границей. Хорошо знавшая Березовскую Аделаида Герцык так описывала ее в письме к своей сестре Евгении (описание относится к 1909 г.):
…лет 38, русское акушерское лицо, молчащая, но все знающая, что интересно ему (и о Мережковских, и о декадентах), гладко причесанная, с затвердело-розовым лицом (Евгения Герцык. Воспоминания. Paris: YMCA-Press, 1973, сс. 105-06).
И далее Е. Герцык, уже от себя, рассказывает о переживаемой Шестовым в то время, когда он встретил Анну Елеазаровну, внутренней катастрофе:
Он <Шестов> скитался один по Италии. В каком-то городке настигла его русская студенческая экскурсия. Разговорились в ресторане, и он, как прибывший ранее, в течение двух дней служил ей чичероне. Какая-то трагическая черта в его лице поразила курсистку-медичку, и когда ее товарищи двинулись дальше, она осталась сиделкой, поддержкой никому не известного молодого еврея. Вероятно, тогда она и вправду уберегла Льва Исааковича, но может быть и позже не раз ее спокойствие, трезвость, самоотвержение служили ему опорой. Вот какая была эта Анна Елеазаровна с затвердело-розовым лицом! (там же, с. 106).
В дальнейшем в данной публикации везде используется имя А. Шестова, которое признавала и которым подписывалась сама Анна Елеазаровна.
3. Эйтингоны в это время уже, по-видимому, находились в Биаррице, см. письмо М.Е. Фрейду, датированное 29 сентября 1923 г. из Биаррица (Freud-Etitingon, p. 339). После Биаррица они вернулись в Париж, где М.Я. осталась у сестры, а М.Е. отправился в Берлин, см. письмо 3, от 9 ноября 1923 г. По существу, всю зиму и начало весны 1923-24 гг. они провели на итальянской Ривьере, в курортном городке Оспедалетти (регион Литургия), что было связано с лечением Макса Ефимовича от невралгии – паралича лицевого нерва (facial nerve paralysis), см. об этом в его письмах Фрейду от 6, 18, 31 января и 9 марта и в письме Фрейда к нему от 15 января и 7 февраля 1924 г. (Freud-Etitingon, ss. 343-50), а также письма Шестова и А. Шестовой Эйтингону в Италию (по этим письмам, в частности, можно определить примерное время возвращения Эйтингонов в Берлин: это случилось между 3 и 29 апреля 1924 г., см. письма А. Шестовой (письмо 8) и Фрейда (Freud-Etitingon, рр. 352-53), одинаково датированные 3 апреля и адресованные в Италию, и письмо Эйтингона Фрейду от 29 апреля, отправленное уже из Берлина (Freud-Etitingon, рр. 353-54)).
4. В феврале 1923 г. у Фрейда обнаружилось опухолевидное образование на верхней челюсти, распространявшееся на нёбо. 20 апреля он был прооперирован своим близким знакомым проф. М. Гаеком (Hajek). Однако раковая угроза ликвидирована не была, необходимость новой радикальной операции стала очевидной. Ее осуществил крупнейший венский специалист в области челюстно-лицевой хирургии проф. Г. Пихлер (Pichler). Операция проводилась в два этапа – 4 и 11 октября, и завершилась успешно: 28 октября Фрейда выписали из Auersperger Sanatorium, где он находился. Подробнее об этом см.: Ernest Jones. Sigmund Freud. Life and Work <in 3 vols>, vol. 3: The Last Phase, 1919–1939. London: The Hogarth Press, 1957, pp. 94-100.