Исцеление смертью
Шрифт:
– Большой палец левой руки! – выкрикнул Гарранд и с силой метнул дротик.
– А кому принадлежит идея? – Спросил Римо.
– Мне, конечно! Разве она со своими куриными мозгами могла, додуматься до такого?! – сказал он, с трудом разворачиваясь навстречу Римо. – Я оценил открывающиеся возможности сразу, как только прибыл сюда на лечение. Таким обилием государственных служащих, в руках которых реальная власть, необходимо было воспользоваться, и я решил, что Лития может превратить их в послушных марионеток.
– Как
– Ты можешь не поверить, Дональдсон, но она любила меня.
– Оказывая влияние на пациентов, вы использовали гипноз и наркотики?
– Да, если упрощать ситуацию, – ответил Гарранд. – Плюс, конечно, чары и соблазнительная задница Литии Форрестер, которой, поверь, она умела вилять. Мужики просто балдели от нее. Стоило ей стрельнуть глазом, как они были готовы на все. Я этого, по правде говоря, никогда не понимал. Не так уж она была и хороша.
– Мне казалось, что трудно заставить человека действовать против собственной воли, даже под гипнозом, – заметил Римо.
– Типичный образчик глупости из книжки комиксов, – усмехнулся Гарранд. – Сначала нужно убедить каждого, что он действует во имя высокой цели. Тот полковник, например, был уверен, что ты русский шпион. А генерал Дорфуилл бомбил не Сан-Луис, а Пекин в отместку за внезапное нападение. А адмирал Краст? Он считал, что анархисты, собиравшиеся захватить Америку, обосновались в статуе Свободы. Вот он и решил уничтожить зло одним махом. Так это делается, господин Дональдсон.
– Ну, а мелодия? – не мог успокоиться Римо.
– И это моя идея! – улыбнулся Гарранд с видом победителя, его белоснежные зубы жемчужинами засияли на темном атласе лица. – Нужно быть осторожным в выборе слов, которыми человек запускается в действие. Если настроить объект на рядовое слово, то, услышав его в случайной беседе, он может начать действовать задолго до того, как вы сами будете к этому готовы. Но много ли найдется людей, употребляющих в обычной речи нечто вроде «Супер-кали-фрагил-истик-экспи-али-дочиус»?
– Хороший план, – сказал Римо. – Вы, доктор Гарранд, достойны уважения! Где будет проходить аукцион?
Гарранд игнорировал вопрос.
– Одно меня угнетает, Дональдсон, – прохрипел он, впрыскивая очередную порцию адреналина, – что не смог просчитать тебя. Я продумал все до мелочей, да и правительство этой страны не настолько хорошо работает, чтобы ни один из наших источников не прослышал о твоем существовании. Откуда ты взялся? Если не хочешь, чтобы эти птички вонзили свои коготки в твои глаза, виски или еще куда-нибудь, расскажи мне, откуда ты появился и кто тебя породил? Только этот вопрос занимает меня сейчас.
– Ты проиграл! – Римо смеялся, глядя прямо в лицо доктору Гарранду. – Ты проиграл
Он увидел, как взметнулась рука и как полетели остроконечные дротики, неся на своих перьях смерть. Римо и бровью не повел в ответ, но его руки молнией взлетели к лицу и схватили оба дротика, зажав их между большими и указательными пальцами. Схватили перед самым лицом.
Глаза Гарранда от удивления полезли на лоб, а рот так и остался открытым. Он нерешительно протянул руку к дротикам, но… она оказалась приколотой к столу.
– Большой палец правой руки! – объявил Римо, метнув дротиком.
Гарранд взвыл от боли. Проявляя впервые за последнее время недюжинную активность, он оторвал руку от стола и пошел тяжелой слоновьей поступью на Римо. И тут случилось непредвиденное. Гарранд почувствовал, как его ноги взлетели к потолку, а еще через секунду он уже торчал головой вниз из шкуры белого медведя. Он задыхался от тяжести собственного тела и медвежьей шерстя, забившей рот, нос, глаза.
– Итак, мой дорогой, где будет проводиться аукцион? – спросил Римо.
Гарранд попытался сделать вдох, но не смог. Кровь прилила к голове, и его кожа цвета шоколада приобрела пурпурный оттенок.
– Где будет аукцион? – настаивал Римо, вдавливая ноги Гарранда в его поясницу.
– Виллбрукский союз, – с трудом прохрипел Гарранд. – Нью-Йорк. Завтра.
– О'кей, мой дорогой! Время отправляться на покой, баиньки, – усмехнулся Римо.
– Ты не имеешь права меня убивать! – запротестовал Гарранд. – Я – всемирно известный специалист по вопросам захоронения атомных отходов. Я должен жить.
– Несомненно, мой красавец! Несомненно! А как насчет Кловиса Портера, генерала Дорфуилла? Других погубленных тобой жизней?
– Тогда вызови полицию! Ты не можешь убить меня. Если бы я был белым, ты не посмел бы убить меня.
– Я убил бы тебя, будь ты хоть в клеточку. – Римо глянул на возвышающуюся над шкурой медведя гору шоколада, и его глаза встретились с глазами всемирно известного авторитета по вопросам захоронения атомных отходов. Он поднес оставшийся дротик к лицу Гарранда и объявил: – Шейная вена!
Фонтанчик бурой венозной крови брызнул из шеи доктора Гарранда, куда вошел, как в масло, брошенный умелой рукой дротик, и огромная коричневая туша рухнула на медвежью шкуру. Корчась в предсмертных судорогах, Гарранд прохрипел что-то трудноразличимое. Позже, вспоминая эту сцену, Римо решит, что он сказал примерно следующее: «Я знал… Я знал, что этим кончится…»
Глава двадцать четвертая
Когда Римо вошел в комнату, Чиун сидел в позе лотоса перед телевизором и внимательно смотрел на экран. На приветствие он ответил жестом, требовавшим тишины.