Исцелённое сердце
Шрифт:
Какое-то время княгиня неподвижно лежала с закрытыми глазами, ощущая его лёгкое дыхание, вбирая в себя свежий воздух, подрагивая от бессилия и разлившейся по телу неги. Время остановилось, и верно её уж спохватились няньки да наставницы. Ну и пускай… Князь всё равно не ждёт её. Она желанна ведуном, и рядом с ним хорошо. Мужские руки твёрдо и в то же время ласково оглаживали всю её, дарили нежность и тепло.
– Ты родишь, – вдруг сказал ведун, склоняясь над ней, опаляя жаром дыхания её лицо. – Но у меня будет одно условие, о котором скажу позже.
Произнесённые слова были слаще мёда, проливая в сердце долгожданную светлую радость и надежду. Даже воздух стал не таким по-осеннему промозглым, а прозрачным, кристально чистым,
Как вернулась назад, не помнила. Испытывая благоговение, ощущая сжимающееся комом во чреве тепло, она уверилась, что понесла, и скоро явится белому свету долгожданное дитя.
Глава 1. По следу
Пребран открыл глаза, когда первые рассветные лучи разлились по покоям. Он проснулся с тем же омерзительным чувством, с которым вчера и провалился в сон. Ни на долю не стало лучше. Взболтанным осадком поднялась с глубокого дна тоска, пробуждая в нём утихшую было необоримую тягу к травнице. При воспоминании о ней, в груди до свербящей боли сжалось сердце, заныло, будто растревоженная рана, лишая воли просыпаться. Он мотнул головой, противясь, но сделал только хуже – овладело горячее желание. Пах налился тяжёлой рудой, выказывая готовность. Сцепив зубы, Пребран беспомощно вдавился в постель. Лишённый возможности утолить жажду, он продолжал терзаться, выворачиваясь наизнанку. Вжался в постель сильнее, задушив дикий вопль, но ресницы всё же стали мокрыми. Бешеное влечение разрывало на части. Дико желая вновь соединиться с травницей, покорить, задушить, смять и утолить позыв, он задохнулся, зубами впившись в одеяло, ярясь разорвать его. До сих пор княжич ощущал гибкое горячее тело Зариславы в своих руках, мерещились её невыносимо голубые глаза. Как же он вожделел прижаться губами к стучащим жилкам на её шее, завладеть ей вновь и вновь, прильнуть к раскрывающимся в поцелуе устам, увидеть, как грудь вздрагивает в такт его движениям. Её сладкий аромат тогда, в бане, казалось, проник в него до костей, сплетясь с его запахом, лишив разума, одурманив и покорив, что не смог сдержать себя и излил в неё все свои соки, навсегда лишившись покоя. Желание слиться с ней овладевало им всё больше.
Повернувшись на бок и закрыв глаза, Пребран погрузился в стылую мглу безысходности, слушая в ней лишь гулкое биение собственного сердца. А когда вспомнил вчерашний разговор с отцом, кровь мгновенно остыла, уступив место гневу.
– Вздумал женить на княженке из Лути! – фыркнул он в утреннюю полутьму, губы его искривились в ухмылке. – Решил проучить. Поздно спохватился, отец.
Город этот находился в десяти верстах от Доловска, не бедствовал, и народ промышлял в нём торговлей. Вроде бы завидная невеста, да только слухи о её неказистой внешности облетели все веси вокруг. Пребрана взяла лютая ярость, что Вячеслав, всегда давший свободу, вдруг надумал решить за него его судьбу, посадить в клетку. Всё из-за Радмилы!
Княжич ощутил на шее затягивающуюся петлю, и его одолело слепое бешенство.
Он резко сел в постели, запустив обе пятерни в отросшие и выгоревшие на солнце волосы. Сжимая зубы и покачиваясь, он лихорадочно думал о решении отца. Но мысли сплетались, путались, как нить в неумелых руках.
Нужно бежать. Прямо сейчас! Ждать, когда отец перебесится, долго. Какой же дурак, что послушался сестру и уехал из Волдара! Нужно было остаться в там. Да только откуда он мог знать, что ялыньская девка так западёт в душу, завладев всеми его мыслями, и он станет до сумасшествия мучиться, неистово желая её? Она же отвергла его, растоптала чувства.
– «Устала», леший её побрал! – припомнил он её слова, которые, что крючок, выдрали из груди его сердце.
Откинув одеяло, Пребран соскользнул на пол, направился к сундуку. И только сделал пару шагов – замер на месте. В глазах резко потемнело, а стены поплыли. Княжич пошатнулся. Цепляясь за спинку стула, рухнул на пол, опрокинувшись навзничь.
С грохотом упал дубовый стул. Не успел он оправиться, как всего его скрутило. Корчась от боли, он сцепил плотно зубы, чтобы не закричать. Так продлилось до тех пор, пока внутри не прозрело что-то дикое, неуёмное, разрывающее его на части, вынуждая его вскрикнуть, ощутив, как сердце лихорадочно задёргалось, а мышцы и кости рёбер судорога скрутила, заставляя выгнуться, не давая никакой возможности вдохнуть. Царапая пол ногтями и скрежеща зубами, Пребран сжался в клубок, пытаясь превозмочь ломающую кости боль.
Из беспамятства его вытянул собственный измотанный стон. Резь отступила, но он всё равно лежал неподвижно, боясь возвращения приступа. Вскоре сердце вновь застучало ровно, а лёгкие расправились, позволяя вдыхать полной грудью. Пребран успокоился совсем, когда стены и потолок приобрели привычное положение. Скрипнув зубами, княжич схватился за край стола и, подтянувшись, поднялся с пола, сел на постели.
Прикрыл ставшие вдруг мокрыми ресницы, снова начал покачиваться, как ясень на ветру, сжимая дрожащие пальцы в кулаки, которые теперь едва подчинялись ему.
Такого ещё с ним не случалось.
В голове шумело, а каждую пядь тела ломило до зуда в мышцах, не позволяя соображать ясно.
Больше не в силах находиться взаперти, он подобрал со стола пояс с ножнами, покинул покои. Миновал переходы, вышел на крыльцо заднего двора.
Он сразу окунулся в прохладу, горькую от дыма и мутную от оседавшего на детинец тумана. Пребран остолбенел, не поверив своим глазам и чутью. Он не просто видел всё отчётливо и ярко, как видит лесной кот в ночи, но и сам воздух будто стал осязаемым, словно вода, плотная и глухая. И эти все запахи, насыщенные и тугие, проникали в его тело, кровь.
Пребран протянул руку, и сквозь пальцы потянулись густые потоки нитей, что водоросли, и все они имели тусклые отсветы лилово-синих оттенков. Они наматывались на его пальцы, обволакивая руку. Пребран задохнулся от потрясения и сковавшего его страха и едва разом не потерял все чувства и опору из-под ног, когда уловил в воздухе, запах той, которую он так безумно желал. Внутри завязался стальной узел, а по телу растеклись тёплые потоки блаженства. Как давно она была в Доловске, а запах её ещё остался. Он с жадностью втягивал в ноздри искомые токи Зариславы, пытаясь наполниться ими до краёв, насытиться до предела, но их было недостаточно, слишком мало, чтобы погасить острое возбуждение. Только ещё больше разожгли вожделение. Возжелал ещё сильнее, до безумия, до потери разума. Раздражённый, Пребран спустился с крыльца, больше не останавливаясь, зашагал по двору к воротам.
Детинец ещё пустовал, только наверху во влажной мгле сновала стража по крепостным стенам.
«Что ж, отец запретил покидать его, да пусть катиться к нежити, плевать на его запреты!»
Пребран быстро пересёк площадку для ристалищ, застёгивая кожаный ремень на ходу. Его кто-то окликнул, но княжич упорно шагал, не обращая внимания на прицепившийся за ним хвост. И что им всем надо от него?!
– Пребран! – настиг следом голос Избора.
Княжич остановился и, не поворачиваясь, схватился за рукоять ножа. Он давно заметил, что побратим следит за ним, с тех пор, как приехал из Волдара.
– Тебе отец приказал выслеживать меня? – спросил прямо Пребран, поворачиваясь, выпуская нож, но едва сдерживая себя, чтобы не сорваться и не дать тому в зубы.
Взгляд Избора настороженно скользнул к поясу княжича, где висели ножны. Друже уже смекнул, что княжеский отпрыск не настроен говорить мирно и собирается покинуть двор, не посчитавшись ни с кем.
– Ты только скажи, куда направляешься.
Пребран хмыкнул, отвёл взор, теряя терпение.
– Не твоё дело, – огрызнулся он, возвращая распалённый взгляд на побратима.