Исцели меня надеждой
Шрифт:
— Хорошо, я согласен на проценты, — донеслось в спину.
— Тогда подпишем договор.
Пит быстро приготовил необходимые бумаги. Мы поставили подписи, и договор исчез в недрах моего сейфа, а Билли получил тонкий конверт, подготовленный для Карины. В нем были ее документы. Вскоре на пороге появилась сама Карина с большой сумкой.
— Билли! — Бросилась к парню. — Зачем? Я же тебе говорила! Я подожду!
— Зато я не могу ждать, Карина. — Он поймал ее в объятия. — Предлагаешь каждую ночь думать, что ты…
Парень покосился на меня. Можно подумать, я с ней сплю. У меня есть
— Спасибо, Ральф. — Карина протянула мне обе руки.
— Рано благодаришь. — Я пожал теплые ладони. — Пусть сначала твой друг выплатит долг.
— Он выплатит.
Понятно. Если что, выплачивать будет сама Карина. Любыми способами. Это было написано на лбу у Билли. Сам он, увы, ни на что не способен. Только восторгаться красивой оболочкой.
— Прощай, — сказал я Карине.
— Прощай, — с грустной улыбкой ответила она. Потом решилась, шаловливо чмокнула меня в щеку и убежала. Билли сдавленно попрощался и поспешил за ней. Что ж, у меня появилось вакантное место. Надо присмотреться к окружению и найти хорошую кандидатуру. Сани я уже решил оставить себе.
Перебросился парой слов с Питом, убедился, что дела идут своим чередом, и снова вынырнул в холодную осеннюю ночь. Поднял ворот куртки и ускорил шаг.
Холодно! Наверное, зима будет ранней. Ненавижу зиму! Свернул за угол — и на миг зрение ослепила вспышка. Грянул выстрел, почти сразу — еще один. Боль обожгла бок, я упал на землю. Они пробили защиту! Постарался не шевелиться. Послышались шаги.
— Добей его, — сказал один.
— Да он уже издох, — ответил второй.
— Ты не представляешь, какая живучая тварь этот Колден. Добей, говорю.
Собеседники приблизились. Я рывком подскочил на ноги и выстрелил. Тот, что стоял ближе, взвыл, падая на землю, а другой бросился бежать. Я выстрелил ему вслед. Промазал! Чтоб мне провалиться.
Но у меня осталась добыча. Схватил парня за грудки и приподнял над землей.
— Говори! — рявкнул в лицо. — Кто тебя послал?
Тот вдруг начал заваливаться на бок. Да ладно! Я его едва задел, чтобы было, кому задать вопросы. Но язык вывалился у него изо рта и повис распухшим куском мяса. Он с сипом хватал воздух, а затем вдруг резко захрипел — и затих. Я провел рукой, стараясь уловить остаточную магию. Понятно, договор на смерть. Послали тех, кого не жалко.
Бок снова обожгло болью. Кожа стала липкой от крови. Я прислонил ладонь к ране и призвал исцеление, только на себе магия действовала слабо и медленно. Не знаю, сколько просидел над трупом, пока кровь остановилась. Но все равно надо было перевязать рану, она могла открыться снова. Целитель — сапожник без сапог. Сам себе не помощник.
Я медленно поднялся на ноги. Вгляделся в лицо несостоявшегося убийцы — он выглядел, как утопленник. Даже черты лица нельзя было разобрать. Был уверен только в одном — раньше мы не встречались. Что ж, одной гнидой больше, одной — меньше. Вдохнул воздух сквозь стиснутые зубы — и поковылял к дому.
Каждый шаг отдавался тупой болью. Я мысленно ругался, на чем свет стоит. Упаду — больше не встану, поэтому надо идти. Шаг, еще шаг. Говорил, что живу близко? Как бы не так. Еще пара шагов. Да где же эта проклятая калитка? Снял защиту, вваливаясь во двор. Сел на порог, пытаясь перевести дыхание. Доберусь! Доберусь до того, кто меня заказал, и шкуру спущу живьем. Поднялся. Ничего, уже близко. Ввалился в прихожую. Главное — не разбудить Алекса. Слишком много крови, испугается. Я шел аккуратно, как только мог. Сын тихо посапывал, одеяло сползло на пол. Главное, что спит. Дверь спальни никогда не казалась такой желанной. Я толкнул ее, переполз через порог, закрыл дверь и привалился к ней спиной. Все! Сознание медленно уплывало.
— Ральф? — Сани приподняла голову. — Ральф!
Она пулей слетела с кровати и кинулась ко мне. Зажгла светильник.
— Тише, мелкого разбудишь, — просипел я, глядя, как расширяются от ужаса глаза девушки. — Царапина, заживет. Пуля только задела, защита отбила.
— Царапина? — Сани зашипела, как кошка. — Ты себя видел?
Осторожно поднырнула под руку и рывком поставила на ноги. Я сдавленно зарычал. Сани надо было работать палачом. Но она уже тащила меня к кровати. Помогла снять куртку, которой теперь можно было только щели в стенах затыкать, чтобы не дуло, и уложила на кровать. Сбегала на кухню и вернулась с ножом, ловко разрезала рубашку, освобождая рану от ткани. Я постарался оценить масштаб катастрофы. Ничего, жить буду. Снова призвал магию и направил на область поражения. Почувствовал, как медленно уходит боль, а Сани уже смывала кровь, как профессиональная медсестра.
Убрал руку. Рана затянулась, но ощущения были не самые приятные.
— Дай мне обезболивающее, там, в аптечке. — Я махнул рукой на шкаф, но Сани сама нашла мазь, открыла тюбик и ватным тампоном быстро нанесла на кожу. Учитывая то количество магии, которое влито в эту мазуту, должно подействовать минут за десять. Я терпеливо ждал. Бывало и хуже. А это — пройдет.
— Кто тебя так? — шепотом спросила Сандра.
— Будущие трупы. Точнее, один уже настоящий.
— Ты убил его? — Я ожидал ужаса, но она казалась больше испуганной моим ранением, чем возможным ответом.
— Сам издох. Нарушил условия магического договора.
Я закрыл глаза. Бок медленно немел. Ничего, к утру останется только шрам. Эта вонючая мазь кого угодно на ноги поставит, еще и в сочетании с моей магией. А пока что оставалось лежать и терпеть. Потому что когда пытаешься исцелить себя, ощущения, будто прокручиваешь тело на мясорубке. И сейчас я чувствовал себя именно так.
— Как ты? — почти шепотом спросила Сани, будто проверяя, нахожусь ли еще в сознании.
— В порядке, — приоткрыл глаза. — Не беспокойся. Лучше ложись спать.
— Я не усну.
Дело, как говорится, хозяйское. Вот только мне показалось, или Сандра шмыгала носом? Протянул руку, прикоснулся к мокрой щеке.
— Не реви, умирать не собираюсь, — сказал ей. — Хотя, в твоей ситуации… Может, огорчилась, что не помер?
— Дурак, да? — Сандра едва сдержалась, чтобы не огреть меня первым, что попадется под руку.
Я тихо рассмеялся, но тут же закашлялся от боли. Ненавижу чувствовать себя беспомощным! Радует только, что живым. Вдруг снова раздалось тихое шипение. Три часа ночи!