Исчадие ада
Шрифт:
Вот сейчас стало по настоящему трудно, в горле пересохло и все нужные слова испарились, оставляя привкус горечи и сожаления.
– Ты должен остаться с мамой, Велес. Иногда мы принимаем трудные решения вопреки нашим желаниям. Я должен уехать, а твоя мама заберет тебя домой. Она больше никогда тебя не оставит.
– Ты нас больше не любишь?
В глазах Велеса блеснули слезы и гнев, а Габриэлю показалось, что в этот момент ему загнали под ноготь иголки.
– Дело не в этом, просто я должен уйти. Твоя мама и я…мы не можем быть вместе. Она королева, понимаешь?
– Я не хочу быть принцем! Я не хочу возвращаться в тот дом! Я ненавижу ликанов! Мне все это не нужно! Я думал ты особенный! Я думал…А ты…ты такой же как и мой отец! Предатель! Вот ты кто!
Велес вырвался из рук Габриэля, по его щекам текли слезы, а глаза горели как два светлячка в темноте.
– Мне очень жаль, Велес. Мне так жаль. Прости.
Габриэль смотрел на мальчика и судорожно сжимал пальцами ремень сумки.
– А мне жаль, что я поверил в тебя.
Велес бросился обратно к дому, а Габриэль медленно пошел к дороге. У него было странное чувство, что мальчишка в чем-то прав. Он предатель. Только он не предавал Крис, он предал самого себя, когда позволил всему этому зайти слишком далеко. Мы в ответе за тех кого приручили. Маленький волчонок привязался к вампиру с человеческим сердцем. И в этом виноват только сам Габриэль в своем отчаянном желании любить и касаться всего, что имеет отношение к Крис.
Скрипя покрышками, возле парня остановилось такси, стекло на окне медленно поползло вниз.
– Вам куда?
Габриэлю захотелось истерически рассмеяться – это был тот самый таксист, который с вокзала привез его в дом Вороновых.
– В любую гостиницу подешевле.
– Залазь, парень. Знаю тут неподалеку приличное место. Ты сам откуда будешь?
Таксист его не узнал…
СПУСТЯ ТРИ ДНЯ…
Есть три вещи, которые не возвращаются обратно: время, слово и возможность.
(с) Просторы интернета
Ее поздравляли, на нее сыпали лепестки белых роз и пожимали ей руки, а ей казалось, что это не она. Нет ее больше. Физическая оболочка улыбается, отвечает на рукопожатия, сжимает шикарный букет из белых лилий. Хорошо, что лицо закрывает вуаль, иначе все бы видели пустые, мертвые глаза. Это дежавю. Нет, даже хуже. Прошлый раз, когда Крис радовалась тому, что на ее лице густая вуаль, та была черного цвета, а она задыхалась от радости и триумфа, когда все вокруг рыдали. А в этот раз ее вуаль белая, а Кристине кажется, что на нее надели саван и все вокруг смеются, а ей хочется выть и плакать, рыдать навзрыд. Отец вел ее к алтарю, Крис казалось, что эта ковровая дорожка усыпанная лепестками на самом деле раскаленный асфальт, утыканный лезвиями и шипами. Каждый шаг, как по острию ножа. Дорога обратно в Ад. В ложь, в лицемерие, в притворство, в чужую постель и в тошнотворные объятия чужого мужчины. Она смотрела на лица близких и не видела их, несколько раз споткнулась, и, почувствовав твердую руку Влада, попыталась успокоиться, задержав дыхание и сделав глубокий вздох.
– Что происходит? – шепнул отец ей на ухо.
– Все хорошо, правда.
Повернулась, чтобы увидеть улыбку у него на лице, а вместо этого встретилась с глазами полными тревоги.
Он ей не верил…она сама себе не верила. Все плохо. Ей еще никогда не было больно настолько. Даже там, в подвале Михи, она чувствовала себя живой. Пусть истерзанной и униженной, но живой. А сейчас она мертвая.
– Милая…еще не поздно, слышишь? Ты решаешь. Это твоя жизнь. Запомни, есть только три вещи, которые не возвращаются обратно: время, слово и возможность…
***
Голоса доносятся как сквозь вату, она растерянно смотрит вокруг и перед глазами пляшут разноцветные круги. Это все неправильно. Она не там где должна быть. Это не ее место, не ее жизнь…Все НЕ ЕЕ…
– Да, - сказал Алексей, и повернулся к невесте, счастливо улыбаясь и сжимая ее руку.
– А теперь невеста. Согласны ли вы по доброй воле… - голос доносился издалека, и Крис обернулась на дверь, потом посмотрела на отца, потом на Алекса.
Невеста закрыла глаза и увидела лицо Габриэля, как он, окровавленный склоняется над ней в подвале Михи, как нежно укутывает ее в одеяло и носит по комнате на руках, укачивая как младенца, как жадно занимается с ней любовью. "Тебя люблю. Ты – мой самый любимый цвет"
– Нет, - тихо прошептала Крис.
Все затаили дыхание, и она вдруг снова оказалась в зале Дворца Бракосочетания, посмотрела на Алексея.
– Нет, - собственный голос показался чужим, а потом ее вдруг захлестнуло безумное чувство отчаянной радости от принятого решения.
– Нет, прости! – Уже закричала и Алексей перестал улыбаться, он еще не понимал, что это значит, а Крис пятилась назад, глядя на них всех расширенными глазами – Нет, я не согласна. Прости, Алекс, это неправильно…это чудовищно…
Крис стянула кольцо и сунула в руку ошарашенному князю. Она вдруг подхватила длинные юбки, и бросилась к выходу, спотыкаясь о ступени, выбежала на улицу, ей казалось она сходит с ума.
– Крис! – голос Фэй вывел из оцепенения, - Крис, он на вокзале. Его поезд уходит через двадцать минут.
Двадцать минут…Она должна, она просто обязана успеть. Бросилась к машине отца. Черт…нет ключей.
– Кристина, - обернулась и увидела отца, Влад бросил ей ключи и улыбнулся, кивнул головой в сторону автомобиля, - давай! Удачи! Оставь это мне!
Габриэль поставил сумку на скамейку и посмотрел на большие вокзальные часы. Вот и все. Решение принято. Мосты сожжены. Он уезжает. Навсегда. Когда-то на этом же перроне он шел навстречу неизвестности, он искал смысл своей жизни. Какая ирония, он его нашел, но не в силах удержать и теперь возвращается обратно, по-прежнему оставляя этот смысл там, куда больше никогда не вернется. Ему казалось, что за несколько месяцев он прожил целую жизнь. Он возвращался совсем другим. Возвращался туда где ему больше нет места. А где его место? Какой патетический вопрос без ответа? Ведь он уже не человек. Жизнь зарядила ему шах и мат. Полный проигрыш по всем фронтам. Ни сестры, ни семьи, ни любви. Вернулся с пустыми руками, с пустым сердцем и с пустым карманом. Конечно, он будет звонить, интересоваться здоровьем Марианны, болтать ни о чем с Мокану, и в тайне иногда надеяться, что ОНА случайно возьмет трубку.