Исчадие ветров
Шрифт:
— Нет, он, конечно, отправился отмечать победу кораблей над волчьими воинами. Такие торжества, бывает, растягиваются на несколько дней. О, бахвалятся и задирают носы они ничуть не меньше, чем их далекие предки. Вообще, они во многих отношениях схожи с детьми.
— Ну, — ответил я, — сражение было выиграно только благодаря твоей помощи. А вот без тебя Нортан оказался бы в очень незавидном положении. К тому же его репутация изрядно пострадала, когда я ответил ему ударом на удар. Так что я не вижу особых поводов для торжества.
— Ничего, он поставит на место несколько человек, которые, как ему покажется, глянут на него без должного почтения, выдумает убедительное объяснение тому, как ты смог побить его на его же корабле и поразит своих дружков демонстрацией силы. — Она вновь прищурилась. — О, я хорошо знаю военачальника Нортана. Если он посчитает, что его авторитет пошатнулся, то подкрепит его, не теряя время. Он очень амбициозен.
Опять это слово.
— И на что же могут быть направлены его амбиции?
— Разве это не очевидно? — Она вскинула брови. — Он стремится поселиться со мною в этих покоях. Народ Плато доволен своей принцессой, Нортан же хочет дать ему короля, верховного жреца. И старейшины его в общем-то поддерживают, потому что хотят, чтобы у меня были дети.
— Но ты сама его не хочешь?
— Могло бы быть и хуже. — Она перекинула успевшие высохнуть волосы через плечо и принялась расчесывать их. — А что, тебя это задевает?
— Нет, — поспешно ответил я, но тут же прикусил язык и беззвучно добавил, обращаясь прямо к ее сознанию: «Сама же отлично знаешь, что задевает, и еще как!»
Она рассмеялась.
— Потому что я красива и обворожительна?
— Более чем веская причина, — подтвердил я.
— Нисколько я не красива, — возразила она, и ее лицо на миг посерьезнело. — Ты же видел мои ноги, когда я выходила из бассейна?
— Твои ноги? Ну, в них что-то…
Она поддернула подол и зажала полы халата коленями.
— Они уродливы! — Секунду-другую она смотрела на свои ступни в состоянии, как мне показалось, похожем на ужас, а потом продолжила: — Итаква похитил мою мать с твоей зеленой Земли, и здесь она находилась на попечении Детей Ветров, пока я не родилась. А потом, в отсутствие моего отца, обитатели Плато, узнавшие о том, что человеческая женщина родила ему ребенка, устроили набег, похитили меня и принесли сюда. Мою мать они взяли тоже, но она умерла от раны — во время схватки в нее попал гарпун. Но они увидели, что она была очень красива. Старейшины вырастили меня. Когда мне исполнилось десять лет, врач, десять лет учившийся для того, чтобы выполнить одну-единственную работу, вырезал из огромных перепончатых ласт — именно такими были прежде мои ступни — то, что у меня сейчас. Он должен был сделать их точь-в-точь такими, как у нормальных людей, но операция не совсем удалась ему. Очень долго я испытывала постоянную боль.
Выждав еще немного, я посмотрел на ее ступни. Они в целом походили на человеческие, но казались угловатыми, их покрывала блестящая рубцовая ткань, и на пальцах не было ногтей. В следующую секунду она вновь прикрыла ступни халатом.
— Когда мои ступни зажили и боль прекратилась — примерно через год после операции, — мне приснился страшный сон с бурными ветрами и тем самым врачом, который исполосовал меня ножами. Когда я проснулась, старейшины сказали, что произошел несчастный случай: врач свалился из окна своей комнаты, находившейся в верхней части наружной стены. Они решили, что это был случайный порыв ветра. Когда же я сказала им, что ветер, убивший этого человека, наслала я, наслала во сне, чтобы рассчитаться за то, о чем, пожалуй что, и не думала в бодрствующем состоянии, — они застыли в благоговейном ужасе. До них дошло, что они не смогут подавить во мне то, что унаследовано от Итаквы. Так вот я и стала тем, что я есть.
Но хватит. — Она подняла на меня взгляд и вздохнула. — Тебе пора идти. Мне вскоре предстоит встреча со старейшинами, и я должна поспать хоть несколько часов. Я всегда сильно устаю от ясновидения, а сегодня — особенно. Я слишком увлеклась кошмарными судом и расправой отца. Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы поймать меня. Но я рада, Хэнк Силберхатт, что ты мой друг. И знаю, что если я позову тебя, ты придешь. А теперь иди.
— У меня множество вопросов, я хотел бы узнать от тебя так…
— В свое время ты получишь ответы на все вопросы. — Она поднялась, придерживая полы своей накидки, высвободила руку, подала мне, и так мы направились к плотно завешенному выходу. — Но пообещай мне, — сказала она на ходу, — что как бы тебе ни хотелось, ты не станешь заглядывать в мои мысли без приглашения. Ты узнаешь мои мысли, когда я захочу, чтобы ты их узнал.
— Обещаю.
— Подожди! — воскликнула она, когда я был готов шагнуть за порог. — Ты дал мне кое-что, о чем я тебя не просила. Так забери обратно! — Она подалась вперед, прикоснулась губами к моим губам и быстро отшатнулась. Видя, что в ее глазах вновь заплясали озорные огоньки, я протянул к ней руки, но она толкнула мне в лицо портьеру и скрылась за ней.
Вернувшись в отведенную мне комнату, я вдруг понял, что совсем обессилел. Первый опыт взаимодействия с сознанием Армандры измотал меня ничуть не меньше, чем ее — столкновение с нечеловеческой волей отца. Мои спутники еще не вернулись со своей экскурсии, так что я лег и уснул, и проснулся, только когда они пришли.
Они тоже устали, но были настолько переполнены впечатлениями, что я решил: в ближайшее время я должен и сам как следует изучить плато.
— Здесь, — сказал Уайти, — чудо на чуде сидит и чудом погоняет. Мы видели колодцы, снабжающие водой добрую половину плато, и пещеры, где вокруг гейзеров, на болотцах, растут травы и грибы. Мы видели пещерные озера, полные рыбы, и видели, как эскимосы добывают рыбу острогами.
— А на противоположной стороне плато, — подхватила Трейси, — мы видели краешек солнца Бореи. Как и луны, оно никогда не сдвигается с места, только показывает свой верхний край. На той стороне стоит сосновый бор, а вдали, до самого горизонта, тянется лес. В общем, выглядит, как этакая выровненная версия Канады.
Джимми проявил меньше энтузиазма.
— Мы видели также нефтяное озеро, откуда они в деревянных ведрах носят топливо, а также темный тоннель, над которым высечен предостерегающий знак — череп. Мы почувствовали исходящие из запретных нижних пещер эманации ужаса. Что находится в тоннелях самого нижнего уровня, никому не известно — их тайны никто и никогда не изучал. Оттуда просто смердит страхом!
Тут Трейси поежилась; я знал, что это не просто озноб от холода, который она могла тут ощущать.
— Забавно, — сказала она. — Это — ощущение там — чувствуют и Джимми, и Уайти, и Чарли Такомах. Любой из жителей Плато, оказавшись возле тоннеля, чувствует одно и то же. И никто не сделает даже шага по этому коридору. Ну а я не почувствовала там ничего. Не совсем так: что-то чувствовала, но это не был страх. Больше того, там я ощущала себя в большей безопасности. Не то чтобы в полной безопасности… как бы это объяснить. — Она вдруг схватила меня за руку. — Хэнк, когда мы?.. Ну… Тебе не кажется?..