Ищейки Смерти

Рыжков Александр Сергеевич

— Ты чего это? — смутилась Филика и выскользнула из дружеских объятий.

— Ох, ты уж прости меня, дурочку, — спохватилась Джина. — Просто… Просто рада тебя видеть и всё!

— А я просто умираю с голоду, — призналась Филика.

— Так чего ж ты молчала? — засуетилась Джина. — Я как раз немного наловила.

Бабочка принялась копаться в связанном с одной стороны рукаве — неким подражанием сумки для добычи. Внутри «сумки» что-то дико забилось. Немного усилий, и в руке оказалась рыбина, искрящаяся зеленоватой чешуёй на солнце. Несмотря на сквозную рану от копья,

она была жива, жадно глотала широким ртом воздух и время от времени пыталась выбиться из рук.

— Держи, её можно есть сырой, — Джина протянула рыбину командирше. — В таких рыбах паразитов и всякой другой заразы почти не встречается…

Какие паразиты, какие заразы?! Нету до них дела разрывающемуся от голода желудку! Филика хищно вонзила золотые клыки в зеленоватый бок бьющейся в неравной борьбе со смертью рыбы. Жадно жуя и глотая вкусную мякоть вместе с твёрдыми и острыми чешуйками, командирша чувствовала, как её тело наполняется силой.

— Ты бы хоть чешую почистила… — скривилась Джина.

Филика ничего не ответила. Она была слишком занята трапезой.

Спустя некоторое время, обе девушки ходили по колено в мелководье и собирали «дары океана» острыми деревянными копьями (Джина обтесала ножом ещё одну палку).

Как этого и следовало ожидать, уже давно затянувшийся на стопах наподобие удобных мокасин с твёрдой непробиваемой подошвой, костюм Филики не промокал. Командирше стало грустно от мысли, что всю жизнь будет вынуждена носить на себе эту вторую кожу. Да, она защищает от дождей и градов, от холода и палящего солнца, влаги и огня, каким-то непонятным образом моет тело… Но иногда ведь так хочется ощутить на коже прохладное дуновение ветерка, окунуться в бодрящий холод лазурной воды океана, ощутить на губах его соль…

Словно услышав грустные мысли хозяйки и сжалившись над ней, костюм треснул в стопах, спине, груди, рукавах и шелковистыми лоскутками пополз к поясу. Холодная вода приятно обожгла ноги, зенитное солнце ласкало бархатистую кожу. Образовалось что-то вроде набедренной повязки. Кроме этой повязки на Филике больше ничего не было.

— Ты их чем-то мажешь, чтобы такими упругими были? — завистливо разглядывая подругу, не удержалась от вопроса Джина.

— Их? — Филика невольно прикоснулась к грудям. — Да я забыла, когда в последний раз в руках гребень держала! А про них — так вообще запамятовала, что есть они, дыньки мои спеленькие. Кстати… и вправду, неплохо…

— Мужиков, наверное, роями возле тебя, — заключила Бабочка, позабыв о ловле рыбы и обжигающе холодной воде.

— Мужиков? — Филика со всей силы ткнула копьём в воду. — Да ну их, кобелей этих! Держи вот лучше, — она протянула Бабочке древко с бьющейся на острие камбалой, — хочу окунуться.

— В такой-то холод? — задала риторический вопрос Джина, запихивая в сумку из рукава плоскую рыбину.

Филика плюхнулась в солёную океаническую воду. Нагретое горячими лучами солнца стройное тело обожгло мокрым холодом. И до чего же был приятен этот контраст! Командирша проплыла под водой несколько метров, вынырнула. Из стягивающей кожу прохлады ворвалась в жаркое царство палящего солнца. Лёгкий ветер прохладно обдувал лоснящееся солёными каплями тело. И если бы полный йода воздух не отдавал гарью тлеющего пожара — было бы вообще прекрасно!

Замлевшую от наслаждения Филику на землю вернула Джина:

— Накупалась? Нужно рыбу ловить — остальные есть хотят.

— Как это мило: столько мужланов, а за едой послали одну тебя, — фыркнула Филика, приняв из руки Бабочки копьё. — Почему я не удивляюсь?

— Откуда такая ненависть к мужчинам? — спросила Джина, не забывая держать копьё на взводе и высматривать добычу. — Даже я к ним уже не так плохо отношусь: что ни говори, а среди скопища моральных уродов порой и порядочные мужчины попадаются. Тот же Дрим! Да вообще, все из нашего отряда — замечательные представители своего пола. Разве что Кич немного с приветом… А твои спутники, кажись, тоже неплохи…

— Мои-то? — ухмыльнулась Филика, блеснув на солнце золотом клыков. — Они для меня — бесполые. Так, надёжные соратники, подчинённые. Были, по крайней мере… Тос, вон, вышел из подчинения. О Тарторе ни слуху, ни духу. Наверное, погиб от лапищ тех дрянных скелетов, если ума не хватило ноги унести — он ведь так и остался ждать нас у подножья Заколдованных Гор… Моррот. Старина крот… Что мы с ним вдвоём сделать сможем? — командирша тяжело вздохнула. — Эх, конец славному отряду Смертельных Ищеек…

— Вот как… — рассеяно ответила Джина и резко опустила копьё. — Попался, засранец!

На конце заострённой палки дико извивал щупальцами небольшой осьминог.

— Как ты его разглядела? — удивилась Филика. — Я там ничего и не видела!

— Эти гады хитрючие, — возбуждённо сверкая глазами, объясняла Джина, — зарываются в песок, заразы, что и не видно их почти. Но от моего глаза ничто не уйдёт! Кстати, что ты там говорила до этого, я прослушала?

— Да ладно, забудь, — погрустнела и тут же ободрилась Филика. — Лучше расскажи, чего это тебе Кич не по душе пришёлся?

— Вот не знаю, хоть убей! — Джина перевела взгляд с собеседницы на обречённо извивающегося на острие копья осьминога и торжествующе поглядела на Филику. — Вроде бы он нормальный себе парень… Но что-то в нём есть такое, такое, — она защёлкала пальцем, — даже не знаю как сказать… В общем, он мне просто не нравится. Может быть, даже физически. Хотя за несколько лет знакомства Кич сотню раз выручал меня. Но всё же… Не знаю даже…

— Видимо, ты просто примов не перевариваешь, — решила Филика. — Ничего, это не страшно. Я, к примеру, драгов недолюбливаю.

— Да кто ж этих вараноголовых долюбливает? — спросила Джина, деловито снимая издохшего осьминога и ложа его в «сумку».

— А вот мне ваш Кич вполне нормальным кажется, — призналась Филика и подняла со дна большую, блестящую перламутром раковину. — Мне больше этот железный не нравится.

— Лароус? — совсем не удивилась Джина. — Да, он выглядит, мягко сказать, странно…

— Очень уж мягко сказать, — поправила Филика и выбросила раковину обратно в воду. — Механическая глыба металла. У меня от него мурашки по коже. А шуточки его…