Исчезающие Девушки
Шрифт:
Свет на крыльце его дома из-за дождя представлялся безумными узорами. Некоторое время Паркер хранил молчание.
– Хорошо, послушай. Последние месяцы наши отношения стали весьма странными. Не спорь, - сказал он, когда я открыла свой рот, чтобы возразить.
– Это правда. И это я виноват. Боже, я знаю. Во всем виноват я. Я никогда не должен был... ну, как бы там ни было. Я просто хотел объясниться. По поводу Дары.
– Ты не обязан.
– Но мне это нужно, - произнес он с внезапной настойчивостью.
– Послушай, Ники. Я облажался. А теперь... я не знаю, как
Все мое тело покрылось мурашками, как если бы мы все еще стояли снаружи возле потухшего костра и наблюдали, как дождь гасит пламя, превращая его в дым.
– Уверена, она простит тебя, - сказала я.
Мне было плевать на то, что это прозвучало грубо. Я и вправду была сердита. На протяжении всей моей жизни Дара брала и портила все.
– Ты не понимаешь, - он снял свою бейсболку, проведя рукой по волосам так, что они поднялись, будто наэлектризованные, вопряки притяжению.
– Я никогда не должен был... Господи! Дара мне как младшая сестра.
– Это отвратительно, Паркер.
– Но это так. Я никогда... просто так вышло. Все это неправильно. Всегда было неправильным. Просто я не знал, как это прекратить.
Он не мог спокойно сидеть. Вновь натянул бейсболку на голову. Повернулся ко мне лицом, а потом будто не мог выдержать взгляда, и тут же отвернулся.
– Я не люблю ее. То есть, люблю. Но не в этом смысле.
На мгновение воцарилась тишина. Я не видела лица Паркера, лишь его профиль, свет скользил по его щеке. Дождь барабанил по лобовому стеклу, будто это были сотни крошечных ног, в панике убегавших отсюда к чему-то лучшему.
– Почему ты рассказываешь мне все это?
– Произнесла я.
Паркер вновь повернулся ко мне. Его лицо исказилось от боли, будто невидимая сила ударила ему в грудь, сбив дыхание.
– Мне жаль, Ники. Пожалуйста, прости меня, - его голос дрожал.
– На ее месте должна была быть ты.
Время словно замерло. Я была уверена, что ослышалась.
– Что?
– Я имею в виду, это именно ты. Вот что я пытаюсь сказать.
Его рука нашла мою, а быть может это моя рука нашла его. Его прикосновение было мягким, крепким и знакомым.
– Теперь... теперь ты понимаешь?
Не помню, я ли поцеловала его или он меня. Какое это имело значение? Важно было лишь то, что это случилось. Важно было лишь то, что я хотела этого. За всю жизнь я никогда ничего так сильно не хотела. Паркер снова был моим. Паркер, парень, которого я всегда любила. Дождь все еще шел, но теперь он звучал приятно и ритмично, будто биение невидимого сердца. Бегущие капли разукрасили лобовое стекло, превратив внешний мир в одно расплывшееся пятно. Я могла провести так вечность. Но потом Паркер резко отстранился, когда за моей спиной прозвучал глухой удар.
Дара. Ее раскрытая ладонь на пассажирской стороне окна, пустые глаза в тени, волосы, прилипшие к щекам, а на лица эта странная улыбка. Злорадствующая. Ликующая. Будто знала, что она здесь обнаружит.
Какое-то мгновение Дара не отрывала свою ладонь от окна, словно ждала, что я поднесу туда свою ладонь, почти как в игре.
«Будь моим
Возможно, я немного сдвинулась, возможно, я окликнула ее. Она опустила свою руку, оставив отпечатки своих пальцев на стекле. Но затем они исчезли, как и она. Дара запрыгнула в автобус прежде, чем я смогла догнать ее. Двери наглухо закрылись, когда я была еще в половине квартала от нее, крича в след. Может быть, она слышала меня, а может - нет. Ее лицо было белым, а футболка темной от дождя. Стоя под флуоресцентными лампами, она выглядела как на фото в негативе с красками не в тех местах. Затем автобус укатился прочь, скрывшись за деревьями, словно ночь раскрыла свои объятия и поглотила его.
Мне понадобилось двадцать минут на то, чтобы догнать автобус на 101-ой трассе на своей машине. Прошло еще двадцать минут прежде, чем сестра вышла из автобуса и шла мимо мигающих рекламных щитов, изображавших пиво «Bud Light» и видео для взрослых, вжав голову в плечи и скрестив руки на груди. Куда она направлялась? В бар «У Бимера» повидаться с Анрде? Вниз к Сиротскому Пляжу и маяку? Или она просто хотела уйти дальше, заблудиться в скалистых пляжах Восточного Норуолка, где берег граничил с бурным морем? Я следовала за ней еще половину мили, моргая ей фарами и сигналя, прежде чем она согласилась сесть в машину.
– Поехали, - сказала она.
– Дара, послушай. То, что ты видела...
– Я сказала, поехали.
Но когда я начала выкручивать руль, поворачивая к дому, она наклонилась и дернула руль в другом направлении. Я ударила по тормозам. Сестра не дрогнула. Она даже не моргнула. Она не казалась злой или расстроенной. Дара просто сидела, капли стекали на обивку, но она смотрела прямо перед собой.
– Туда, - указала она на юг, где-то у черта на куличках.
Но я сделала так, как она сказала. Я просто хотела объясниться. Дорога была плохая; покрышки скользили, когда я ускорялась и снова притормаживала. Мой рот пересох. Я не могла придумать ни одного извинения.
– Мне жаль, - произнесла я, наконец.
– Это не было... Я имею в виду, это не было тем, на что было похоже.
Она ничего не ответила. Дворники работали постоянно, но я все равно с трудом различала дорогу, почти не видя света фар, разбивающего дождь в брызги.
– Мы не собирались. Мы просто говорили. На самом деле, мы говорили о тебе. Он мне даже не нравится.
Ложь - одна из самых больших, которую я когда-либо ей говорила.
– Дело не в Паркере, - ответила она, практически первые произнесенные ею слова, после того, как она села в машину.
– Что ты имеешь в виду?
Я хотела на неё посмотреть, но боялась оторвать глаза от дороги. Я даже не знала, куда мы едем - смутно узнала «7-11», где мы останавливались прошлым летом, чтобы купить пива по дороге на Сиротский пляж.
– Дело в тебе и во мне.
– Голос Дары низкий и холодный.
– Ты не можешь позволить мне иметь ничего собственного, не так ли? Тебе всегда надо быть лучше. Ты всегда хочешь побеждать.
– Что?
– Я была так поражена, что не могла даже спорить.