Исчезающие в темноте
Шрифт:
– Вот это подружки у тебя, Ритка. Познакомишь?
– Отвали, – велела Лера, бросив на него презрительный взгляд.
– А че дерзкая такая? – тут же встал в позу сосед. – Хамить старшим кто научил?
Рите показалось, что Лера едва слышно вздохнула, а затем коснулась рукой оправы очков и на несколько секунд опустила их с глаз. Витя в то же мгновение отпрянул от нее, не удержался на ногах и шлепнулся на задницу, испуганно закрывшись руками. Лера тут же вернула очки на место.
– Я же сказала: отвали, – спокойно повторила она как ни в чем не бывало.
– Ты че творишь?! – завизжал Витя каким-то чужим, по-женски звонким голосом. –
Лера громко рассмеялась.
– Ну давай. Будешь рассказывать – не упусти подробности.
Рита схватила ее за руку и быстро втащила в квартиру, захлопнув дверь.
– Вот так бы сразу, – ухмыльнулась Лера, сбрасывая балетки и без разрешения проходя в гостиную.
Рите ничего не оставалось, как последовать за ней. По всей видимости, на ближайшую электричку она опоздает, придется ехать следующей, а потом еще несколько километров шагать пешком через лесополосу к деревне, потому что на автобус она уже не успеет.
– А у тебя тут миленько, – заявила Лера, с интересом оглядываясь по сторонам.
Рита испытала глухое раздражение и даже как будто неловкость за старую мебель, салфетки на столах и чайные сервизы за стеклом серванта, но тут же разозлилась на себя за это чувство. Это их с бабушкой дом, и он выглядит так, как им обеим нравится.
Она присела на краешек дивана, как будто в любой момент готовилась снова встать, и коротко спросила:
– Что ты хочешь?
– Это же очевидно, – Лера широко улыбнулась. – Чтобы ты помогла Марку.
– Убила его?
– Наоборот.
Рита упрямо замотала головой.
– Я не собираюсь в этом участвовать.
– Почему?
– Это уголовно наказуемо.
– Наказуемо убивать, а тебе нужно лишь воскресить.
– А вдруг у меня не получится?
– Мы готовы пойти на риск.
– Я не готова.
И тут Лера сделала то, чего Рита никак от нее не ожидала: она присела рядом с ней на пол, взяла в ладони ее руки, до этого лежавшие на коленях, и заглянула в глаза, напоминая маленькую собачку, брошенную на морозе, которая с надеждой смотрит на каждого, кто ныряет в спасительно-теплые парадные. Сквозь темные очки Рите удалось разглядеть ее глаза, и реальность мгновенно начала уплывать, поэтому она поспешно отвела взгляд.
– Рита, пожалуйста. Помоги ему.
Рита вздохнула. Бабушка всегда говорила, что ей нужно научиться отказывать людям, если их просьбы ей не нравятся, но у нее почти никогда не получалось.
– Но почему я?
– Потому что никто другой этого сделать не может. Только ты обладаешь таким даром, мы многих проверили. Ксения может попробовать оживить его всякими этими фибрилляторами, но это слишком опасно, ты же понимаешь. Поверь, – Лера сильнее сжала ее руки, – если бы это могла сделать я, я бы сделала, не прося никого другого.
– Ты не похожа на человека, жаждущего помогать другим, – только и сказала Рита.
– Потому что я и не такой человек, в отличие от тебя. Но если есть среди людей кто-то, достойный моей помощи, то это Марк. Только ради него я в лепешку расшибусь.
Рита с удивлением посмотрела на нее и не сдержала любопытства:
– Почему он?
Лера отпустила ее руки и пересела на диван рядом с ней.
– Я покажу тебе.
Она сняла очки, и гостиная в ту же секунду исчезла. Рита увидела просторный холл, чем-то напоминающий больничный. Стены здесь были выкрашены светлой краской, через огромное окно падал солнечный свет, придавая
Однако не это привлекало ее внимание. В самом дальнем углу, скрытом от посторонних глаз большой пальмой, сидела девочка. В отличие от остальных, она была одета в длинную ночную сорочку. Темные, чисто вымытые, но не расчесанные волосы свисали по бокам бледного лица, а глаза были завязаны плотной тканью. Она сидела на полу, прижав колени к груди и натянув на них сорочку. На вид ей было лет семнадцать, но она держала в руках тряпичную куклу, принимаясь иногда выкручивать ей руки и ноги. В субтильной фигурке Рита без труда узнала Леру. Даже со стороны было видно, что остальные пациенты и санитары старались держаться подальше, иногда бросая на нее испуганные взгляды и тут же поспешно отворачиваясь.
Затем картинка сменилась. Точнее, разницы Рита почти не увидела: все те же стены, пациенты в ярких костюмах, Лера в углу, только за большим окном пушистыми хлопьями падал снег, а в центре холла стояла высокая разноцветная елка. Видимо, время приближалось к Новому году. Спустя несколько минут к сидящей на полу Лере медленно подошел светловолосый мужчина в темно-сером спортивном костюме с тростью в одной руке и большой папкой в другой. Марк. Он присел рядом с Лерой и коснулся ее пальцев, лежащих поверх сорочки. Она тут же отдернула руку, сжавшись в комок и спрятав лицо в коленях, как будто пыталась закрыться от него еще больше. Марк посидел немного рядом, возможно, что-то говорил – звуков Рита не слышала – а затем положил папку на пол рядом с Лерой, поднялся на ноги и ушел.
В следующей показанной Рите картинке Лера сидела одна на кровати в маленькой одноместной палате без окон. Глаза ее больше не были завязаны, а в руках она держала ту самую папку, которую дал ей Марк. В папке оказались рисунки. Наверное, его. На больших белых листах то яркими красками были нарисованы леса и поля, то обычным простым карандашом сделаны наброски улиц и домов. Лера жадно рассматривала каждый рисунок, иногда наклоняясь так близко, словно пыталась почувствовать его аромат, трогала пальцами, повторяя контуры изображений.
И снова больничный холл. Все тот же угол. Марк рядом с Лерой, только теперь она уже не сторонится его, а даже несмело улыбается в ответ на какие-то его слова. Марк протягивает руки и осторожно, как будто опасаясь разбить хрупкое стекло, снимает с ее головы повязку. Ее глаза крепко зажмурены, а пальцы нервно сминают ткань сорочки. Марк вытаскивает из кармана большие темные очки и аккуратно надевает их Лере. Несколько секунд они сидят молча, а затем начинают смеяться. Рита поняла, что именно Марк придумал этот фокус с очками, позволяя тем самым Лере не проецировать на других людей образы из головы.