Исчезающие в темноте
Шрифт:
– Это не урод, – в один голос возразили Рита и Ксения. – Это человек с синдромом Дауна.
– Теперь я понимаю, почему он не мог сказать ничего внятного, – нахмурился Марк, тоже разглядывая собственный рисунок. – Не потому, что не мог достучаться до меня с того света. Он просто был болен при жизни.
– Зато мы теперь знаем, где и как его искать, – заявила Ксения и, поймав на себе недоуменные взгляды, пояснила: – Такие люди всегда состоят на диспансерном учете. Нам достаточно связаться с медицинскими учреждениями всех этих Сосновок, и мы получим список людей с синдромом.
– А почему вы решили, что он непременно из Ленобласти? – не поняла Рита. – Что если дальше?
Ксения, Марк и Лера переглянулись.
– Понимаешь,
Рите показалось это сомнительным объяснением, но она не стала спорить. Во-первых, во всей этой метафизике она понимала гораздо меньше, чем они, а во-вторых, ей не было до этого никакого дела. Она свою работу выполнила, остальное ее не касается.
Ксения, видимо, подумала так же, потому что поднялась с дивана, вытащила из-под сложенных на столе журналов конверт и протянула его Рите.
– Держи. Это оплата.
Та только головой качнула.
– Я не буду брать деньги.
– Почему?
– Потому что я это делала не ради них.
По губам Ксении скользнула презрительная усмешка.
– Бери, бери. Так мы изначально договаривались. Любая сделка должна быть оплачена – это главный закон Вселенной.
Рита перевела недоверчивый взгляд с нее на конверт, но прежде, чем она успела что-то ответить, Марк спросил:
– А то, может, ты хочешь продолжить с нами поиски этого человека?
Глава 6
Рита никогда не считала себя уверенным водителем. Она сдала на права сразу после колледжа, собираясь купить себе какую-нибудь подержанную машину, но эти мечты так и остались мечтами. Даже старые машины стоили немало. При желании, конечно, собрать на нее можно было, но желание у Риты оказалось не настолько сильным. Она прекрасно обходилась общественным транспортом, зато была избавлена от проблем с парковкой, заправкой, налогами и прочими вещами, на которые ей периодически жаловались приятели-автовладельцы. Однако Марк не захотел садиться за руль своей машины, поэтому пришлось это сделать ей.
С понедельника, сразу как закончились выходные, Ксения и Лера начали искать подходящих людей в городе, используя где медицинские связи Ксении, где дар Леры, а Рите и Марку достались деревни. Вчера они успели посетить три, находившиеся ближе всего к Санкт-Петербургу, но там не оказалось никого, кто подходил бы под их описание. Точнее, во второй жил один человек с синдромом Дауна, но, едва увидев его фотографию, Марк уверенно заявил, что это не он. Парнишке было всего тринадцать лет. Марк же утверждал, что его персональному призраку больше: лет восемнадцать-двадцать.
Сегодня они решили посетить еще две деревни, находившиеся в восточном направлении. Первая снова оказалась холостым выстрелом, но на нее они потратили непростительное количество времени, поскольку сначала не было на месте фельдшера, затем он долго не мог понять, что от него хотят. По запаху перегара, исходившему от него, Марк и Рита легко догадались о причинах такой «тормознутости».
В Соснянку, которая находилась еще в восьмидесяти километрах восточнее, они выехали уже после трех часов. Судя по сведениям из Интернета, эта деревня была меньше предыдущих, но свой ФАП имела, поэтому они надеялись там что-нибудь узнать.
– Сегодня ты неплохо ведешь, – с улыбкой заметил Марк, когда они отъехали на
Рита скептически хмыкнула. На ее взгляд, она водила отвратительно: тащилась за медленными машинами, боялась обгонять, а когда все же решалась, делала это так резко, что пару раз получала недовольный сигнал от других водителей, которых невольно подрезала, неправильно рассчитав дистанцию в зеркале. Рабочий день еще не завершился, а потому сейчас трасса была почти пустой, и она могла наконец немного расслабиться.
– Нужно было тебе ехать с Лерой, – сказала она, но без обиды в голосе.
– Ну уж нет, – Марк рассмеялся. – Каждый раз, садясь с ней в машину, я мысленно прощаюсь с жизнью. Я еле заставил ее выучить элементарные правила, но и те она игнорирует. Еще со мной ездит более или менее, видимо, щадя мою психику после той аварии, а что делает сама – мне страшно представить. Полагаю, все ее штрафы – это даже не половина того, что она вытворяет на дороге.
– И у нее еще не отобрали права? – удивилась Рита, внимательно следя за дорогой и выражая эмоции лишь слегка приподнятыми бровями. – Или она ездит без них?
– У нее их полный стол.
Рита все же не удержалась и бросила на него удивленный взгляд. Оказалось, на пустой дороге это не так и страшно: машина не стремится уйти в кювет сразу, как только водитель на мгновение отвлекается.
– Она ведь тебе говорила, что официально мертва? – Марк спросил это таким тоном, что Рита поняла: Лера ему рассказала об их разговоре. – Когда Ксения делала ей новые документы, сделала и права. И не одни. На самом деле Лера очень способная девочка. Бестолковая, взбалмошная, но способная. У нее прекрасная память, она быстро обучается. За год она освоила то, на что у других уходит много лет. Все остальное лишь пробелы в воспитании. Ее ведь никто не воспитывал, никто ничему не учил. Хорошо хоть не держали все время в изоляторе и еду под дверь не подсовывали. У нее нет представления о семье, об ответственности, нормах поведения в обществе. Шесть лет назад, когда я познакомился с ней, она была диким волчонком. То, что ты видишь сейчас, это уже огромный прогресс. Хотя, конечно, с ней еще работать и работать, прежде чем можно будет позволить жить самостоятельно.
Рита снова бросила на него короткий взгляд. На этот раз заинтересованный. Марк сжимал обеими руками трость и смотрел сквозь лобовое стекло, как ей казалось, прямо в прошлое.
– Почему ты решил помочь ей?
– Не знаю, – он пожал плечами. – Мне стало ее жалко. Первый раз я лежал в больнице около месяца, но к ней не подходил, хотя видел ее каждый день. На тот момент меня больше волновало свое психическое здоровье, чем чужое. Санитары выводили ее утром уже с завязанными глазами на пару часов, которые она все время сидела в углу, ни с кем не разговаривая. Да и ее все боялись, иногда только дразнили. На обед ее уводили в палату, затем вечером снова приводили. Однажды кто-то разозлил ее, она сорвала с себя повязку, и всех просто разметало по коридору. Ты себе не представляешь, какой ужас творился у нее в голове. Я даже не помню, чем закончился тот день. Ксения говорила, кто-то из санитаров смог доползти до нее и закрыть ей глаза. Нас всех собирали по всему отделению, кололи транквилизаторы. Ее на несколько недель посадили в изолятор. Когда выпустили – не знаю, я к тому времени уже выписался. Голоса в моей голове, как я тогда считал, под воздействием лекарств утихли, и я думать забыл о какой-то там девчонке. А когда через несколько месяцев организм оклемался, и духи снова явились ко мне, я пошел обратно. Лежал уже три месяца, вот тогда и обратил на нее внимание. Делать было все равно нечего. На самом деле, ничем помогать ей я не собирался, она меня просто заинтересовала своей необычностью и своим одиночеством. Сам не заметил, как привязался, честно, – он улыбнулся и состроил комичную рожицу.