Исчезновение золотой курицы, или Держите меня семеро!
Шрифт:
– Попал Кощей, как кур в ощип, – отозвался Серый, но тут же бросил быстрый взгляд на девушку, – то есть, повезло ему, как никому! Такая жена ему досталась – милая, добрая, раскрасавица, – начал перечислять эпитеты.
– Змея подколодная, – подсказала Баба Яга, усмехнувшись
– Змея… Тьфу! То есть, добрая девушка! Чего сразу змея-то?
– Ну не змея, ладно, погорячилась я. Только держит она Кошу в ежовых рукавицах. Да с ним, поди, так и надо! Ишь, сколько слез Василиса – то пролила, море собрать можно
– Эх, видная Василиса девка-то, – потянулся
– Конечно, – отозвалась Настя, пряча улыбку.
В это время дверь избушки открылась, впуская сразу четверых мужчин – Кощея и братьев-Горынычей. Сразу стало тесно и шумно. Мужчины начали здороваться по очереди, пожимая руку Волку, потом кланяться Бабе Яге.
Кощей присел рядом.
– Что, Настя? – спросил он, заглядывая ей в глаза.
– Погляди! – подала она царский документ.
Кощей быстро пробежал его глазами и задумчиво побарабанил пальцами по столу.
– Неспроста это все, – заметил он. – Чую, каверзу придумал Ваня.
– Дурак он! – грохнул кулаком по столу Валигор. – Сожрать его и дело с концом!
– Ты ж на диете! – ехидно поддел его брат. – После шести не ешь, и белок ограничиваешь.
– Да ради Насти я на все готов! – Валигор был неприступен.
Баба Яга хмыкнула.
– Идти к царю надо, – заметил Волк. – Да пусть разъясняет, накой ему болото понадобилось. Отродясь здесь садов не было и еще столько же не будет. Что ему надо?
– Дело говоришь! – Василий с печки зыркнул на Серого. – Только одной ей идти нельзя, хоть и Яга она, а женщина.
– Я б пошел! – Валидуб хрустнул суставами пальцев, – да мост не оставить, так и шастают нынче обормоты всякие.
– И я не могу, – вздохнул Кощей. – Дульсинея как с цепи сорвалась, пригляд нужен.
– Опять я, значит, – задумчиво сказал Волк. – Судьба, видать, с девками мне путешествовать. Ну да ладно, где наша не пропадала! Собирайся, Настя, идем царю морду бить… Ээээ… В общем, выяснять, зачем ему твое болото!
2
Царский дворец стоял на самом косогоре – чтоб врага было видно из любого окна. Окруженный большим забором, он, конечно, создавал вид неприступной крепости, но распахнутые настежь ворота говорили, что никого тут не боятся.
Баба Яга в сарафане, белой рубахе с широкими рукавами, с ленточкой в тон платью в волосах, шла под руку с Владимром Серым, облачившимся для такого события в костюм-двойку и лаковые туфли. Волосы Волка были подстрижены по последней человеческой моде, а не по деревенской традиции «под горшок», а потому все встречные девки чуть головы себе не посворачивали, на такого видного парня глядючи.
– Ишь, так и зыркают! – усмехнулась Настя, покрепче вцепившись в руку спутника.
Волк хмыкнул.
– Вам, девкам, только повод дай, – прокомментировал он, – а уж вы горазды влюбиться. Придумаете себе образ, да и начинаете потом страдать.
– Ну ты всех-то не обобщай, – усмехнулась Баба Яга.
– Ну ты ж не все! – сделал ей комплимент Владимир, покосившись на русую макушку.
Эх, хороша барышня! Даром что колдунья. И лицо и фигура – все при ней. Утром как увидел в портках, чуть не обомлел – как это он такую мимо себя пропустил. Раньше-то все в сарафане свободном, да в юбках широких ходила, а тут вырядилась, Волк даже не ожидал, что такая фигура прячется под одеждами.
– Кто такие? – грозно спросил на входе закованный в кольчугу усатый детина размером с добрый шкаф два на два метра.
– Баба Яга и Серый Волк! – сдвинув брови, Владимир вскинул голову. – Извольте пропустить нас, любезнейший.
Детина содрогнулся, взглянув на ехидно улыбающуюся Настю, а та вздернула бровь и нагло оглядела сверху вниз воина в кольчуге, даже цыкнув слегка языком. Тот побледнел и начал креститься.
– Изыди! – побелевшими губами прошептал, прежде чем в обморок грохнуться с высоты своего роста.
Шлем свалился с русоволосой головы и откатился под ноги к Бабе Яге, а она подопнула его носком туфельки, пуская вскачь с пригорка.
– Эх, Настя, Настя! – сокрушенно покачал головой Волк, пряча улыбку.
– А что я? – невинно округлила глаза Баба Яга. – Я ничего! Он первый начал!
Обойдя валяющегося богатыря, Волк все также под ручку держа прекрасную даму, вошел в распахнутые двери и огляделся. Во дворце ему ранее бывать не приходилось, а потому стало любопытно – как же царь-батюшка поживает? Кругом выбеленные стены с вышитыми картинами, в огромной приемной зале по стенам лавки с просителями, а в самом конце перед красной, бархатом обитой дверью, сидел секретарь в высоченной шапке, надвинутой по самые брови. Вверху шапка имела лихой залом, но на коротышке все равно смотрелась как сапог на самоваре.
– Добрый день, уважаемый! – скучным тоном проговорил Волк, взяв на себя миссию посланца.
– И вам не хворать! – отозвался тот, не поднимая головы.
Увлечен секретарь был новомодной игрой – на белом поле начертаны квадраты, в которые надобно было вносить знак либо крестика, либо нолика. И никак не получалось свести к ничьей – если он играл за крестик, то крестик и побеждал, а если за нолик, то нолик выходил победителем. Обжулить самого себя не выходило. От того с утра секретарь был раздражен сверх меры, зол и даже в тихом бешенстве, отчего у него разыгралась изжога, а это, всякому известно, доброты не прибавляет.
– Можем ли мы к царю-батюшке пройти? – Волк проследил глазами за очередной победой крестиков и хмыкнул.
– Никак нет, – отозвался коротышка, пыхтя и вырисовывая новое игровое поле.
Баба Яга хотела было возмутиться, но Серый ткнул ее локтем в бок, молчи, мол, женщина, твой день восьмое марта.
– И отчего же? – продолжил наседать Волк.
Секретарь, наконец, поднял голову и поджал губы – стоявшая перед ним парочка никакого страха ему не внушала – какой-то мажор в новомодном одеянии, да девка крестьянская в сарафане и с косой. Тьфу, а не посетители! Пусть потомятся с месяцок, чай, не баре какие! И вновь опустил голову к треклятой игре.