Исчезнувшая пожарная машина

Шёвалль Май

С утра позвонил Мартин Бек и пробормотал что-то о совещании у начальства и о том, что он придет позже. Это вдохновило Колльберга, и он дал Скакке задание, которое наверняка могло укрепить мышцы ног, однако, во всех других отношениях было совершенно бессмысленным.

В умиротворенном ожидании обеда он посмотрел на часы, и в этот момент зазвонил телефон. Он поднял трубку и сказал:

— Колльберг слушает.

— Гм. Это Хелм. Привет!

Кольборг не помнил, чтобы он обращался в Институт судебной экспертизы с какой-нибудь

неотложной просьбой, и поэтому, ничего не подозревая, спросил:

— Примет! Могу быть чем-нибудь полезен?

— В таком случае, это бы произошло впервые в истории криминалистики, — кисло ответил Хелм.

Хелм был ворчливым и раздражительным человеком, но в то же самое время знаменитым криминалистом, и опыт показывал, что спорить с ним не стоит. Поэтому Колльберг обычно старался разговаривать с ним только в самых необходимых случаях и сегодня не собирался отступать от этого правила.

— Иногда я начинаю сомневаться, что вы находитесь в своем уме, — пожаловался Хелм.

— Отчего же? — любезно поинтересовался Колльберг.

— Десять дней назад Меландер прислал нам несколько сот предметов с места пожара, гору всякого мусора, от консервных банок и до камня с отпечатками пальцев Гюнвальда Ларссона.

— Да, понятно, — сказал Колльберг.

— Понятно! Хотел бы я на тебя посмотреть, если бы тебе пришлось целыми днями копаться во всей этой куче. Конечно, намного легче положить кусок смерзшегося мусора в пластиковый мешок и прикрепить к нему табличку с надписью «Неизвестный предмет», чем попытаться установить, что это такое. Ты согласен?

— Я знаю, что у тебя всегда хватает работы, — льстиво произнес Колльберг.

— Хватает работы? Это что же, такая шутка? Тебе известно, сколько экспертиз мы проводим ежегодно?

Колльберг не имел об этом никакого понятия и воздержался от предположений.

— Пятьдесят тысяч. А тебе известно, сколько у нас сотрудников? — Хелм помолчал и через несколько секунд продолжил: — Ну, так вот. Когда мы уже шесть дней, не разгибаясь, трудились над этими предметами, позвонил Рённ и сказал, что дело закрыто и что мы можем все это выбросить в мусорное ведро.

Колльберг с раздражением взглянул на часы.

— Верно, — сказал он. — Рённ говорил правду.

— Ах вот как! Кому же прикажете верить, если потом позвонил Гюнвальд Ларссон и сказал, что дело вовсе не закрыто и мы должны продолжать работу и поторапливаться, потому что это очень важно.

— Он не имел права так поступать, — запальчиво заявил Колльберг. — Его ударило куском черепицы по голове и теперь он еще более ненормальный, чем обычно.

— Ага. А в понедельник я случайно встретил Хаммара и он подтвердил то, что ты только что сказал: дело закрыто и расследование прекращено.

— Ну вот видишь.

— А через пятнадцать минут нам позвонил Бек и поинтересовался, не обнаружили ли мы что-нибудь «необычное» в связи с этим чертовым пожаром.

— Мартин?

— Вот именно.

Таким образом, с нами уже разговаривали Меландер, Рённ, Ларссон, Хаммар и Бек, причем каждый последующий противоречил предыдущему, и мы теперь не знаем, как все это понимать.

— Ну?

— Сегодня я попытался связаться с кем-нибудь из них. И что же? Ларссон болен и находится дома. Я позвонил ему домой, и мне никто не ответил. Потом я попробовал найти Хаммара, однако оказалось, что он в отпуске. Я попросил к телефону Меландера, но кто-то ответил мне, что он час назад пошел в туалет и до сих пор не вернулся. Рённ куда-то ушел, Бек на совещании, а Скакке отправился искать Рённа. Ты единственный человек, с кем я вообще могу поговорить.

«К сожалению», — подумал Колльберг, но вслух сказал:

— А что случилось?

— Видишь ли, этот человек, Мальм, лежал из спине на матраце и, как я уже сообщил Беку, сильно обгорел сзади. И Бек, и я пришли к выводу, что это объясняется тем, что матрац тоже сгорел. Это звучит логично, так?

— Конечно. Но послушай, ведь это дело действительно закрыто.

— Теперь я в этом сомневаюсь, — ехидно сказал Хелм. — Мы обнаружили в матраце несколько предметов, которых не должно было там быть.

— Какие же это предметы?

— Например, маленькая пружинка, алюминиевая капсула и остатки кое-каких химических реактивов.

— И что же все это означает?

— Это был поджог, — сказал Хелм.

XIV

Леннарта Колльберга нельзя было назвать сдержанным на язык человеком, однако на этот раз он словно на целую минуту окаменел и молча глядел в окно на шумный пригород и промышленный пейзаж, окружающие Южное управление полиции. Наконец, он слабым и недоверчивым голосом произнес:

— Что? Что ты сказал?

— Разве я недостаточно ясно выразился? — ехидно сказал Хелм. — Пожар возник не случайно. Другими словами, это был поджог.

— Поджог?

— Да. В этом нет теперь абсолютно никакого сомнения. Кто-то поместил в матрац детонатор замедленного действия. Маленькую химическую зажигательную бомбу с часовым механизмом.

— Бомбу с часовым механизмом?

— Совершенно верно. Это хитрая штука. Она проста по своему устройству, легка в обращении и размером не более спичечного коробка. От нее, естественно, мало что осталось.

Колльберг ничего не сказал.

— Остатки ее можно было обнаружить только в результате очень тщательного обследования, — подчеркнул Холм. — Причем обязательно нужно знать, что именно вы ищете.

— И ты это знал? Я имею в виду, случайно?

— В нашей профессии нельзя полагаться на случай. Я просто отметил некоторые детали и сделал соответствующие выводы.

Колльберг вышел из себя. Он нахмурил свои кустистые брови и сказал:

— Слушай, прекрати себя расхваливать. Ради Бога, если у тебя есть что сказать, говори.