Исчезнувший фрегат
Шрифт:
— Зачем?
Сразу за нами ехал автомобиль.
— Делайте, как я сказал.
Автомобиль все еще был рядом, когда я притерся к бордюру недалеко от входа в отель. Тогда он проехал дальше — молодой индеец за рулем изрядно битой американской машины. Очень медленно проезжая мимо, он пристально на нас смотрел. Через пару секунд он тоже припарковался, прямо у входа в отель.
— Быстро! Станьте сразу за ним!
Открыв дверь, Уорд в мгновение ока выскочил из салона еще до того, как мы остановились. Индеец тоже вылез из своего авто и пошел к заду своей машины. Уорд молниеносно схватил его за руку и потащил мимо меня.
— Вперед!
Дверь позади меня распахнулась, и парень повалился на сиденье.
— Вперед, поехали!
Испанская речь хлынула рекой, когда я сдал назад и выехал на проезжую часть, втискиваясь в поток транспорта. Я не знал, что нужно делать. Поведение Уорда мне было непонятно, поэтому я просто сосредоточился на том, чтобы выехать за город как можно быстрее.
— Вышвырнем его где-нибудь на Панамериканском шоссе, — сказал Уорд у моего левого уха.
— Что все это значит?
Мне было слышно, как индеец пытается вырваться у меня за спиной.
— Боже мой! Нельзя же такое делать…
Мы приближались к большому перекрестку, светофоры не работали, движение регулировал полицейский. Он махнул, чтобы я проезжал, так что мне даже не пришлось снижать скорость.
— Отпустите же его! — крикнул я.
Но Уорд не ответил. Он говорил с индейцем, отрывисто задавая ему вопросы по-испански.
Это продолжалось все то время, пока мы выезжали из Лимы. Голос Уорда иногда звучал резко и обвиняюще, иногда угрожающе тихо. Индеец бормотал ответы, иногда на своем родном языке.
— Он из Пуно, — сказал Уорд в какой-то момент. — Тринадцать тысяч метров над уровнем моря, на берегу озера Титикака. Говорит, что у него на содержании женщина с двумя мальчиками и ему нужны деньги. Я его не виню, — прибавил он. — Если бы я жил в таком захолустном городе, как этот, с инфляцией двести процентов в год, или какая она там у них, я бы тоже брался почти за любую работу, лишь бы платили в твердой валюте.
Мне пришла мысль, что в молодости Уорд, скорее всего, так и поступал.
— Что у него во рту?
Я мельком глянул на лицо индейца в зеркало заднего вида, плоское, почти круглое, с широкими скулами, почерневшими зубами и узким разрезом темных глаз, делавшим его похожим на монгола. Его гладкие волосы были черны как смоль, а правая щека вздулась от чего-то, что он держал во рту.
— И запах какой-то, — сказал я.
Уорд засмеялся.
— Это ерунда по сравнению с тем, как вы для него, скорее всего, пахнете. А вообще, то, что он жует, это кока. Листья кокаинового кустарника. Они все их жуют. Это притупляет чувство голода. Жаль, в детстве я не знал про коку, — прибавил он.
— А что, вы пробовали?
— Конечно пробовал. Но я был там, где растет мак, поэтому начинал с гашиша и тому подобных вещей. Это не то. Но кокаин, нет, скажем, лист коки… Если правильно с ним обращаться, то от него много пользы. В начале века был человек, который сделал из него эликсир и разослал всем коронованным особам в Европе, папе римскому тоже. Им всем понравилось. Ничего лучше, по их мнению, они никогда не пили.
Мы переехали через разлившуюся реку Римак, очень быстро несущую свои бурые воды. Тогда я узнал дорогу, по которой мы ехали из аэропорта, а теперь двигались в противоположном направлении.
— Он следил за нами, да? — спросил я.
— Да.
— Зачем? Он сказал вам?
— Чтобы немного подзаработать.
— Да, конечно. Но кто ему за это заплатил?
— Другой человек, был с ним. Он не знает, от кого тот получил приказ.
Появились указатели выездов на магистраль, пролегающую по побережью материка с севера на юг, и мы оказались на автостраде с разделенными полосами движения, которая прорезала остатки гигантского песчаного оползня. Я ехал на скорости свыше ста километров в час. В угасающем свете дня слева от нас сквозь туманную дымку тускло мерцал Тихий океан.
— Остановите где-нибудь в удобном местечке, и мы распрощаемся с нашим приятелем.
Я съехал на обочину, и Уорд вместе с индейцем вышли из машины. Дул горячий ветер, но пыли не поднимал. Было очень влажно.
— El Ni~no? — спросил Уорд, и индеец закивал.
— Si, si. El Ni~no.
— Его зовут Палька.
Уорд сунул ему десятидолларовую бумажку.
— Buen viaje!
Рассмеявшись, он похлопал парня по спине. Индеец посмотрел на банкноту, затем на Уорда. Его лицо не выражало ничего, ни удивления, ни радости.
— Momento [84] .
Задрав пончо, он порылся в кармане своих грязных джинсов и достал оттуда скомканный клочок бумаги, который отдал Уорду, что-то пробормотав. Затем, отвернувшись и чуть махнув рукой на прощание, он пересек дорогу и пошел назад в Лиму — низенький человечек с шаркающей походкой, то и дело оглядывающийся в ожидании грузовика, который подбросил бы его до города.
Развернув бумажку, Уорд обнаружил две соединенные крохотные глиняные фигурки: женщина склонила голову над огромным эрегированным фаллосом мужчины.
84
Один момент (исп.).
— Что это? — спросил я его.
— Что-то вроде ритуальных даров, преподносимых богам по обету. Я видел подобные вещи в Средиземноморье, но не столь эротические.
Он протянул вещицу мне.
— Обратите внимание на самодовольную ухмылку на лице мужчины. Мило, не правда ли? Он сказал, что это Моче, из захоронения на юге Лимы. Типичное произведение керамики культуры Моче, большая часть ее чрезвычайно эротична. Я видел рисунки сосудов для питья, из которых жидкость можно выпить только через пенис, но мне не доводилось встречать изображений фелляции или миниатюр, подобных этой… Возможно, это лишь копия. Но если и так, то выполнена она исключительно хорошо.