Исчезнувший фрегат
Шрифт:
— Прошлой ночью два индейца приехали на пикапе из Чилете.
Я ничего на это не сказал, хотя, судя по его тону, он ожидал от меня какого-то ответа.
— Они доехали до железнодорожного переезда с той стороны туннеля, поговорили там с дежурным на станции и повернули назад. Это было до того, как размыло дорогу. Они рассказали, что в Чилете дела плохи, несколько домов уже смыло в реку.
Он обернулся ко мне, явно раздраженный моим молчанием:
— Ну скажите что-нибудь. Не сидите так, надувшись.
— Я устал, — сказал я. — И я не вижу никакого смысла в том, чтобы продолжать лезть
— Дорога меня не беспокоит. А вот те двое — да.
Теперь мы поднимались в гору, по низу склона горы были разбросаны небольшие делянки рисовых посадок. Мы проехали Тембладеру — россыпь прижавшихся к склону горы домов.
— Они знают о нас, знают, на чем мы едем, и они велели смотрителю на том переезде сказать нам, что дорога на перевале свободна, что там все о’кей.
— Зачем?
Бессмысленность всего услышанного породила этот мой вопрос.
— Зачем им это все нужно? Откуда они узнали о нас?
— Из Лимы, по телефону от нашего друга. Они оба из Чимботе.
Это тот грязный, провонявший рыбьим жиром городок, где я сел за руль.
— Тем более, значит, нам следует повернуть назад.
Он хмыкнул.
— Тем более, значит, нам нужно ехать вперед. Хотел бы я немного поболтать с ними, — прибавил он. — Кое-что о них узнать. Возьмите пачку книг с заднего сиденья и распечатайте, пожалуйста. Нож в кармане моей куртки.
Это был нож-«выкидушка» с острым как бритва лезвием. Я разрезал картонную упаковку в том месте, где она была скреплена липкой лентой. Внутри оказалось три толстых тома Марка Твена, перевязанных золотой тесьмой, и визитка «Librer'ia Universal», на которой зелеными чернилами было написано «primero edici'on» [92] .
92
Первое издание (исп.).
— Как вообще это попало в Перу?
Он глянул на меня искоса, улыбаясь.
— Я же вам говорил, что во время поездок есть смысл своей профессией указывать букинистику.
— Первые издания Марка Твена! Они, должно быть, немало стоят там, в Америке.
Но что он собирался делать с ними в этой полунищей стране?
— Разрежьте тесьму и разъедините их. Это не совсем то, чем может показаться на первый взгляд.
Мне не пришлось их разъединять. Как только я разрезал ленту, нижний том упал мне на колени. Его внутренняя часть представляла собой пластмассовую форму, в которой, тускло блестя металлом, плотно лежал пистолет. Чтобы отделить верхний том от среднего, пришлось приложить усилие. В нем содержались три запасные обоймы, а кроме того, очень легкая пластиковая подмышечная кобура. Уорд глянул в зеркало заднего вида, потом посмотрел назад, обернувшись, и наконец остановился посреди дороги.
— Вам придется мне помочь.
Он вылез из машины, оставив двигатель включенным. Я продолжал сидеть с ошарашенным видом, не двигаясь. Он уже снимал куртку.
— Эй, ну вы пошевеливайтесь, дружище. А тут сыро, однако.
Оставшись в одной рубахе, он наклонился и посмотрел на меня.
— Ну, давайте, черт возьми, вылезайте!
Я глянул на него, чувствуя, что уже дошел до крайней точки.
— Если вы хотите поиграть в казаки-разбойники, — сказал я, тщательно подбирая слова, — вам придется это делать без меня.
Протянув руку, он вырвал у меня маленький моток пластиковых ремешков, а я сидел и молча наблюдал, как он стал вставлять ремешки на свои места на компактной кобуре и пристраивать ее у себя под мышкой. Это не сразу у него получилось, но в конце концов он управился и протянул свой протез за пистолетом.
Мне бы следовало послать его к черту. Мне бы следовало швырнуть оружие в открытую дверь, чтобы оно полетело вниз по склону горы, на которую мы взбирались по дороге. Но я отдал его ему. Не знаю почему. Высоко в небе над нами загрохотал гром, на нас надвигались тучи, по долине тянулись клочья тумана.
Он снова надел куртку, и пистолет под ней был совершенно незаметен, даже когда он полез в машину и мы двинулись дальше вверх с мелькающими туда-сюда перед глазами «дворниками».
— Холодает.
Я не отозвался.
— На какой мы уже высоте, как думаете? Тысяча футов есть?
Он пытался успокоить меня, заставить поверить, что все в порядке, что нет ничего необычного в том, что здесь, в Перу, у человека под мышкой пистолет. «На всякий случай». Это я мог бы сказать за него. Но на случай чего?
— Вы собираетесь им воспользоваться?
Мой голос прозвучал сдавленно, слова будто кто-то насильно из меня вытаскивал. Чуть помолчав, он негромко сказал:
— Если только придется.
— Что вы подразумеваете под «придется»?
— Узнаем, когда придет время. Давайте оставим это, хорошо?
Дальше он вел молча, и я закрыл глаза, делая вид, что сплю, клевал носом, но все время мое сознание пыталось проникнуть в будущее, увидеть, как все сложится на корабле. В том, что он употребит оружие, если «придется», я ничуть не сомневался. Но почему он счел, что оружие ему понадобится? Что заставило его им обзавестись? И то, как ему его доставили, в аккуратной, безобидной с виду бандероли. Кто-то добыл этот пистолет. Следуя его инструкциям? Кто-то, невзирая на существенные расходы и сложности, приобрел книги, сделал из них футляр, затем доставил их в пункт проката автомобилей перед самой посадкой нашего самолета. Все это требовало серьезной организации, но кто ее осуществил? Кто за этим стоит — правительство, мафия, наркоторговцы? Кокаин? Причастен ли он к контрабанде наркотиков?
Мы не заметили приближения к Чилете, пока вдруг не оказались меж серых призрачных домов. Дорога здесь была изрезана колеями и очень раскисшая. Шум бегущей воды, когда Уорд опустил стекло, превратился в рев, перекрывающий все остальные звуки.
Он остановился, и мы сквозь серую туманную дымку увидели центр поселения, где старый каменный мост и несколько домов снесло в реку. Небольшая группа людей собралась у напоминающего кафе здания. Среди них были индейцы, с мрачными лицами они спорили ввиду разрухи в их деревне.