Исчезнувший мир
Шрифт:
У Гины это вызывало радость и освобождало ее от самых ужасных опасений за будущее. Она знала, конечно, что и вместе с выздоровевшим Агли зима будет для них тяжелой — и очень тяжелой, но все-таки у нее была надежда на то, что они благополучно переживут зиму, сохранят свои жизни…
День уходил за днем, ночь за ночью.
Снежные метели сменялись солнечным светом и сиянием звезд. В пещере жили то в страхе, то в надежде. Там снова неотступно поселился незванный гость — голод!
Уже несколько дней все тяжело страдали. От оленя у них осталось лишь несколько больших костей, с которых они кремневыми ножами тщательно соскребали куски мяса и жадно их поедали. Все длинные кости разбили и до последней капли выскребли жирный мозг. Разбили и череп, мозг из которого также старательно выбрали.
Хорошо еще, что Агли быстро выздоравливал. Он уже сидел у костра, хотя и выглядел осунувшимся. Но он снова был полон упорства, и глаза его ярко блестели. Заботливо осматривал он копье и лук, чтобы оружие было в порядке, когда придет время идти на охоту. Внимательно осмотрел он и стрелы и, где было нужно, заострил каменные наконечники.
После того как Агли заканчивал какую-нибудь работу, он вставал, чтобы выпрямить долго сгорбленную спину. Слабое покалывание в боку напоминало ему, что рана не совсем еще зажила и что он должен двигаться медленно и осторожно.
«Должно пройти не менее двух дней, прежде чем смогу пойти на охоту», — подумал Агли, когда почувствовал слабую боль.
Но он и не подозревал, что вскоре примет иное решение.
Это произошло потому, что на глаза ему попались два старших мальчика: он пристально посмотрел на них. Они были бледными и исхудалыми. Длинной палочкой они вытаскивали из позвонков оленя кусочки спинного мозга, а когда уже ничего не смогли выскоблить, качали высасывать кости.
Сердце Агли сжалось от боли. Хотя он и привык к голоду, но это уже был не просто голод, а долгая голодовка, которая ослабляет тело.
«Нельзя больше откладывать охоту, я должен идти наружу, должен что-нибудь принести, чтобы у всех было мясо, много мяса, достаточно жира и немного вкусного костного мозга. Я должен прогнать от костра голод, чтобы он не уничтожал тела детей и Гины!»
Поэтому Агли решил сразу же отправиться на охоту. Он забыл про незажившую рану, не стал обращать внимания на зимние трудности.
Быстро одел одежду из шкур. Куртку застегнул большими костяными застежками, концы длинных штанов засунул в носки из заячьей шкуры, которые обмотал оленьей шкурой и перевязал сухожилиями. На голову одел широкий капюшон, задний конец которого засунул в куртку и потом затянул сухожилием.
Гина напряженно смотрела на Агли.
Когда Агли схватил в руки копье и лук и собирался покинуть пещеру, Гина подошла к нему и заботливо сказала:
— Не ходи далеко на охоту! Если начнется метель, можешь заблудиться и погибнуть! И мы потом погибнем.
Он ей ничего не ответил и потихоньку вылез из пещеры.
После долгого перерыва он опять был на морозном воздухе. С севера дул холодный ветер и нес ему в лицо снежную пыль. Небо было ясным, лишь где-то на горизонте вырастала пелена серых туч.
Тропа, которую Агли протоптал по скалистому склону к степи и лесу, теперь была засыпана снегом. Шел ли он по ней или нет, теперь он и сам не знал. Но подъем по склону был для него очень трудным.
Когда он наконец одолел склон, то с удивлением посмотрел в степь. Ему показалось, что вся она изменилась. Все неровности исчезли, лишь одна большая ровная поверхность тянулась в бесконечную даль, белая и однообразная, печальная и немая. Сильно дул студеный ветер, ничем не задерживаемый на своем пути.
Нигде Агли не увидел даже следа зверей. Степь была пустой, безжизненной.
Поэтому он направился к лесу.
Он шел вдоль скал крутого склона долины. Идти было легко, так как ветер сдувал со скал снег в долину, покрывая им ее дно. Хуже стало, когда он вошел в лес.
Здесь он часто проваливался в заносы и, едва из них выбравшись, должен был пробираться по глубокому снегу, доходившему ему до пояса. Ветер гнал в лицо Агли снежную пыль, которая проникала через шкуры и неприятно охлаждала тело.
Но Агли мужественно пробирался вперед, не обращая внимания на препятствия.
Хотя Агли долго блуждал по лесу, но зверей и след простыл. Он часто останавливался и внимательно прислушивался, не раздастся ли какой-нибудь звук, который хотя бы выдал их присутствие. Но лес оставался немым.
А дорога становилась все труднее.
Путь преграждали не только заносы, в которые он проваливался и из которых часто лишь с трудом вылезал. Попадались еще и громадные деревья, недавно вывороченные бурей и вместе с переломанными и переплетенными кронами покрытые глубоким снегом. Здесь часто случалось, что Агли, неосторожно ступив на мягкий предательский сугроб, проваливался между стволами упавших деревьев. Еще хуже было, когда, попадая на переломанные кроны деревьев, он летел между ветвями вниз как в пропасть и наконец, задержавшись, вынужден был с трудом выбираться снова наверх из-под глубокого снега.
Пока Агли с таким трудом пробирался по лесу, небо неожиданно затянулось, а ветер резко усилился. Агли озабоченно посмотрел на серый небосвод.
Он был достаточно опытен, чтобы понять, что это первые предвестники начинающейся метели. И необычный сумрак, охвативший лес, также подтверждал это.
Он знал, что должен быстро возвращаться, чтобы метель, когда она разыграется, не застала его в пути. Но он также понимал, что его приход с пустыми руками не принесет в пещеру радости, что он снова должен будет глядеть на измученное и напуганное лицо Гины и в голодные глаза ослабевших мальчиков, Дина и Рема.
И это заставляло Агли забыть о собственной безопасности и гнало его все время вперед за добычей.
Но в конце концов он вынужден был повернуть назад, так как сумерки быстро сгущались и понемногу стал падать снег. Он утешался только надеждой, что счастье, возможно, улыбнется ему на обратном пути и какой-нибудь зверь наскочит на него.
И случай ему действительно в этот раз помог.
Когда он был уже недалеко от опушки леса, неожиданно увидел перед собой лису. К счастью, она его не учуяла. Ветер дул с ее стороны, и поэтому Агли не боялся, что она его обнаружит. Быстро спрятался он за густую ель и стал следить за лисой. Копье воткнул в снег, на тетиву положил стрелу и стал не двигаясь ждать.