Исчезнувший мир
Шрифт:
Потом быстро подошла к Агли, с упреком посмотрела ему в лицо и сказала:
— Они страшно голодали, перебрали все кости, но ни на одной не было ни куска мяса, ни кусочка мозга. Маленький Ван тоже плачет от голода около пустой груди. Агли, мы все погибнем..!
— Злые духи мне портят охоту, — ответил Агли глухим голосом. — Гонят от меня зверей и…
— Не злые духи, а наше одиночество ведет нас к гибели, — резко и огорченно выкрикнула Гина. — Зачем мы только ушли из общины, где было много охотников и не было голода? Почему мы оставили совместную жизнь в общине и выбрали
И наверняка бы она продолжала плакать и жаловаться, если бы Дин жалобно не вскрикнул.
Гина быстро отвернулась от Агли и подскочила к мальчику. Она встала около него на колени и стала рукой тереть ему раздутый живот. При этом она тихим голосом утешала и уговаривала его, чтобы он был терпеливым, что боль скоро пройдет и снова все будет хорошо.
Агли стоял словно окаменевший, и в ушах у него все еще звучали резкие слова Гины.
Хуже всего было то, что он чувствовал всю их правдивость. Он вспомнил, что и сам обо всем этом думал и тоже пришел к выводу, что жизнь в общине не только дружнее и радостнее, но легче и безопаснее. Хотя и туда иногда забредает голод, но множество охотников его прогонят легче, чем один. И никогда в большой общине не бывает такого голода, который бы мог привести к ужасному концу.
Это не злые духи виноваты в их теперешних страданиях, а он сам, который слишком полагался на свои силы и отвагу и не обращал внимания на предостережения старых и опытных охотников перед уходом из общины. А если уж ушел сам, то не должен был разрешать Гине с детьми идти за ним.
Лишь он сам будет виноват в голодной смерти их всех.
Но как избежать страшного голода?
Этот вопрос глубоко засел в мозгу Агли. Он не мог от него избавиться, но не был в состоянии и ответить на него. Ведь он сделал все, что мог и что было в его силах! Большего уже он сделать не может! Но голод продолжал всех жестоко мучить.
С кучи шкур снова раздался плач Дина. Сразу же за ним жалобно заплакал маленький Ван.
От плача детей лицо Агли еще более помрачнело и на нем появились глубокие складки.
Неожиданно, как будто не в силах выдержать дольше детский плач, Агли подскочил к костру, взял из него большую горящую ветку и пошел в темную часть пещеры.
Он не остановился, пока не очутился в высоком зале, на стенах которого он кремневым резцом нанес изображение бизона.
Горящую ветку он вставил в трещину в скале и сел на угловатый камень. Копье и лук со стрелами положил рядом на землю, охватил разгоряченную голову руками и снова погрузился в свои тяжелые мысли.
Так он сидел печальный, ослабленный голодом и усталостью и сокрушенный выпавшей на его долю тяжелой участью, бороться против которой он больше не мог. Тускло горящая ветвь освещала желтоватым светом его истощенное с глубокими морщинами лицо и под запавшими глазами вырисовывала широкие полукруги черных теней.
Внезапно он поднял голову и долгим взглядом посмотрел на изображение бизона.
Чем больше он смотрел на него, тем сильнее разгорались его глаза каким-то удивительным блеском.
Неожиданно у него стало появляться чувство, что это не мертвое изображение, а существующий в действительности предмет его страстных желаний, огромное живое животное с вкусным мясом и теплой сладкой кровью. Под влиянием этого обманчивого представления он схватил в руки лук, приложил к нему стрелу, направил его на бизона и пустил стрелу.
Стрела засвистела в воздухе, и ее каменный наконечник ударился о скалу.
Четкий и звонкий звук вывел Агли из одурманенного состояния. Раздосадованный, бросил он лук, а из его уст вырвались горькие слова разочарования. Потом, как будто желая, чтобы стрелы остались в теле животного, он быстро вынул из кожаного мешочка рычагообразный резец и вырезал на изображении бизона две стрелы.
Он поднял уже руку, чтобы вырезать и третью, но в этот момент ему стало ясно, какое это бесполезное занятие. Рука его опустилась и из раскрытой ладони выпал кремневый резец.
Злое выражение на лице исчезло, оно стало лишь озабоченным. Но он не мог оторвать своего взгляда от изображения бизона. Пристально смотрел на него и снова поддавался обманчивому впечатлению. Сердце Агли, полное горечи и страданий, начал переполнять радостный восторг при виде животного, которое в его мыслях становилось символом могучей силы, изобилия и благополучия, хорошей солнечной погоды и радости.
И вот в безмерном отчаянии Агли бросился на землю, подполз к изображению и жалобным голосом стал просить это большое и сильное животное о помощи и защите.
— Выйди из скалы, всемогущий бизон, оставь свою каменную тюрьму и звуком своих крепких копыт разбуди тишину подземелья! Оставь пещеру, выбеги в широкую степь и в глубину леса и приведи исчезнувших зверей! Избавь нас от ужасного голода и отгони от нас смерть, которая уже крадется к нашему костру! Помоги и защити нас, сильный и всемогущий!
Так Агли — мужественный и храбрый охотник, подавленный трудностями жизни и страданиями одиночества, в состоянии, близком к бреду, преклонил колени перед изображением бизона, которое в этот момент стало его идолом…
В то время, когда Агли в отдаленном зале пещеры взывал о помощи перед изображением бизона, снаружи была звездная ночь.
Где-то далеко в лесу пробегала стая голодных волков.
Они долго блуждали по холмам и долинам, прежде чем нашли следы небольшого стада бизонов. Со вздыбленной шерстью и оскаленными зубами помчались они по этому следу.
Хотя стадо было далеко от них, они быстро его догоняли, так как быстрее пробирались по глубокому снегу и заносам, чем тяжелые бизоны.
Волки приблизились к бизонам на опушке леса.
Стая сразу же разделилась на две части. Одна, под водительством старого опытного вожака стаи, выбежала из леса и помчалась по степи, чтобы напасть на стадо бизонов с боку, а другая часть стаи продолжала его преследовать, по-прежнему придерживаясь следов.
Короткий и резкий лай предупредил бизонов об опасности. Они сбились в кучу и побежали по краю степи вдоль скал в долину, где была пещера Агли.