Ищу пропажу с нежным сердцем!
Шрифт:
Розанова не раз и не два так и подмывало врезать Зотею затрещину, но того спасал светлый образ ангела-хранителя в виде Ивана Ивановича.
Наконец Ванькова проняло, и он признался, что тропинка – его «ног дело».
– Я приходил…ик…к хозяйке…К Жаннушке…ик…денег займовать, – преодолевая икоту, с трудом выдавил он из себя мало-мальски осмысленную речь вкупе с тягучими слюнями и соплями.
– А когда ты у неё деньги занимал? – коршуном склонился Нагорных с высоты своего роста к маленькому и тщедушному Ванькову.
– Вчерася…Позавчерася…Ещё тадысь.., – пускал тот «младенческие пузыри».
– А сегодня, сегодня? – наступал на него начальник милиции.
– Сегодня, – тупо морщил
– Ввечеру-у, – передразнил его Нагорных. – А сейчас, по твоему, что?
– Дык ить…ик…обед ишшо, – икал пьяненький мужичонка. – Сёдни же Жаннушка ишшо не приходила.
– Гордей Михайлович, задержите его на основании статьи сто двадцать второй Уголовно-процессуального кодекса, – безнадёжно махнул рукой на Ванькова прокурор. – А там разберёмся. Освидетельствуйте на предмет опьянения. Протрезвеет – допросите. Теперь, давайте-ка, осмотрим его халупу.
Дальнейший осмотр новых находок не принёс и картину происшествия не прояснил. Правда, около девяти часов вечера эксперт-криминалист Байдин «порадовал», сообщив созданной оперативно-следственной группе, что фрагменты отпечатков пальцев с рукоятки «хлебореза» принадлежат именно Евгению Острянскому.
До наступления темноты Полунин допросил бабулю Кожину Анну Никифоровну, подтвердившую, что Жанна Острянская пришла на дачу при ней около шести часов и обнаружила вход в дом отпёртым.
– Меня зять выводит на лавочку посидеть, – бойко тараторила старушка. – Возвернётся с заводу и выводит на лавочку. Сижу я этто и вижу: Жанночка идёт. Поздоровалася и заойкала, что ворота настежь. Мол, мужик её опередил.
– Вам ворота Острянских с лавочки видно? И Жанну Николаевну вы узнали? Ни с кем не перепутали? – для протокольного закрепления юридически значимого тезиса, спросил её Полунин, уже отработавший данный факт экспериментально.
– Видно, милок, видно, – прошамкала Кожина. – Узнала, милок, узнала. Не перепутала. Ковыляю я через пень-колоду, а на зрение не жалуюсь.
Допрос зятя Кожиной, словесно заверившего, что он усадил тёщу на лавку в указанное той время, Гордей отложил до утра. По приезде в отдел внутренних дел, он оформил задержание Ванькова, сомневаясь в причастности того к душегубству, как говаривали в старину. Так ведь и выбирать было не из чего и не из кого. Разве что заподозрить вдовушку?…Смятенную, но не безутешную.
К проверке алиби Острянской Полунин и приступил в кабинете старшего оперуполномоченного уголовного розыска Розанова. Там ему и представилась возможность познакомиться с «первым секс-символом в истории Чусового» пообстоятельнее.
5
Чусовская земля фантастически богата и плодовита. И на ней «вызревают» не одни лишь плавильщики и рессорщики. Наперёд всего она – та естественная среда, что вынашивает в материнском лоне своём тех милых очаровашек, что, в свою очередь, призваны рождать знатных металлургов. Однако, даже среди чусовлянок, своеобразных самих по себе, Жанна Острянская стояла особняком. Если сжато, в трёх словах, то «потрясная штучка» – это удар ниже пояса. Удар ниже мужского пояса. Могучий стимулирующий импульс для предстательной железы.
Впечатление нисходящей лавины у мужчины зарождалось по мере того, как он натыкался на хулиганистые и зазывающие громадные жгуче-чёрные очи, контрастирующие с белизной лица и копной светлых волос. Далее следовали аккуратненький носик и крупные пунцовые чувственные губы, со значением облизываемые остреньким, словно жало, алым язычком. Затем в «разведку боем» вступала фигура Жанны – телесное воплощение математического знака бесконечности, означающего сексуальную ненасытность и функционирование преимущественно в горизонтальной плоскости. Впрочем, иногда допускающая и отклонение «от классики».
С неизбежностью наступления весны взгляд самца добирался до груди Жанны. Её бюст – тема особого разговора. Самый разящий и хлёсткий разряд в эротическое восприятие мужчины наносился оттуда. Нет, из-под лифчика и расстёгнутого до уровня третьей пуговицы разреза кофточки у неё выпирали отнюдь не пудовые пушечные ядра естества. То – дела давно минувших дней… То было уделом русских матрон, вскормивших молоком Илью Муромца, Микулу Селяниновича и Никиту Кожемяку. Жанна же была «эмансипэ» новейшей формации, которая, ради сохранения форм, и двух раз не подносила к соскам сына Женьку. Благодаря неустанной холе и мужскому тренингу у неё, едва не разрывая блузку, упруго торчала пара туго налитых трёхлитровых вулканов-конусов, источавших магнетизм круче Курской магнитной аномалии. И стрелки «компасов» джентльменов всех мастей неизменно реагировали отклонениями на притяжение этого чуда природы.
В богемных кругах широко известен тест, применяемый при кастинге супермоделей. Заключается он в том, что претендентке под грудь (размером не ниже евро-американского люкс-класса) подкладывают карандашик. Если дразнящая сексапильная биомасса классно оформлена и высока, падает карандашик, если нет – с подиума низвергается конкурсантка. Шанс – один на миллион.
И теперь, исключительно для того, чтобы оттенить достоинства «потрясной штучки», позволим себе отвлечься и снизойти до недостойных её шарма бушменов. Бушмены – одно из африканских племён. Бушмены-мужчины примечательны по двум параметрам: рост их редко достигает полутора метров (после данного примечания автору строк вдруг захотелось горделиво расправить согбённые плечи перед всеми российскими женщинами), а их ягодицы выполняют ту же функцию, что горбы у верблюда. Потому, когда бушмен в тонусе, на его ягодицы преспокойненько ставят по кувшину с водой, и он с ними шествует к дому.
Так вот, груди Жанны дополнительно изумляли тем, что на каждую из них можно было поставить по бушмену, а на довесок – подложить по карандашику. И Жанна осталась бы на подиуме, а карандашики пали бы к её стройным, но залапанным ножкам.
Итак, мы мимоходом описали лицо, фигуру, грудь Жанны…И на данной стадии повествования автор предвидит, что похотливое и неодухотворённое мужское племя начинает облизываться, перемигиваться, потирать руки и интенсивно ёрзать на диване, чересчур смело экстраполируя процесс описания её прелестей. А самые нетерпеливые и невыдержанные из них уже заголосили: «Ну, а то самое?…Которое…Как её…Пикантное вместилище…Да сам же понимаешь!…Чай не мальчик уже?!». Отвечаю: не мальчик, но…Не видел. Не знаю. На зуб не пробовал. На кончик…языка – тоже.
Правда, я имел откровенный обмен мнениями на сей счёт с рекомендованным мне известным местным сердцеедом и донжуаном. Да его многие чусовляне знают. Уж про отдельных чусовлянок и не говорю! Такой…Тридцати четырёх лет. Невысокий. Упитанный. С небольшими животиком и лысиной. И спросонок про него не подумал бы, что он супермен и мачо, а поди ж ты!
Вот его исповедь, за которую автор никакой ответственности перед Жанной Острянской не несёт:
«Завышенные ожидания и посулы сопровождаются разочарованиями. Чем круче у бабёнки завлекалочка с фронтона, тем сокрушительней облом внутри. Чем больше понту, тем меньше толку. Если по твоему примеру тоже охарактеризовать вкратце, с минимумом слов, ту…штукенцию, то это видавшая виды большая рыжая мочалка. Тёртый калач. Жёваный-пережёванный. Со сверхнормативным пробегом. Неумеренно эксплуатировавшийся в условиях повышенных температур, давления, трения и…прочих вредных нагрузок и излишеств. Восстановлению подлежит ограниченно».