Исгерд. Ледяная жрица
Шрифт:
— Не заставляй меня пожалеть о ходатайстве на твое обучение.
— Не вопрос. Я могу забрать документы и отправиться в Эмйорд, думаю, там тоже заинтересуются жрицей-иномирянкой, к тому же там уже учатся двое из моих сестер по вере, все же легче будет.
— И когда мной манипулируют, я тоже не люблю, — недобро протянул Тарес.
— Тогда не пытайтесь на меня давить. Я сама не знаю, что вчера произошло. Как они, кстати?
— Который из двух тебя интересует больше? — хитро прищурился Тарес
— Больше всего меня интересует
— Ну что ты за жрица такая? Сразу троих лбами сталкиваешь. И ведь не самые простые маги…
Я пожала плечами и выжидательно посмотрела на Тареса:
— Эдо уехал к своим, а Оденсорт у целителей. Ему тоже перепало. Магия ааш-ту не так проста.
— Я могу его увидеть? Их отчислят?
— Не подумай, что я лезу в твою личную жизнь, — Тарес подхватил соседний стул и сел рядом, — но почему ты так за него цепляешься? Оденсорт ведь неоднократно выражал свою неприязнь…
— Он — моя последняя ниточка к прошлой жизни, — я все же решила довериться магистру, поверив интуиции. — Оборву ее, и не станет меня прежней. А я все еще не оставляю надежду вернуться и вернуть его. Раньше он был другим…
— Я помню, — задумчиво протянул Тарес, почесывая шрам. — Он был в моей группе, поступал когда-то вместе с Мёрке. Они даже дружили. Очень одаренный и перспективный парень… только направленность сменил, проскочил экстерном курс и перевелся к некромантам.
— Вир — некромант? Неожиданно…
— Да, если закончит обучение, станет одним из сильнейших темных нашего времени… И все-таки, я не понимаю, как такое возможно? Жрицы не хранят воспоминаний о прошлой жизни — это одно из условий Ульны.
— Откуда вы так много о ней знаете, это ведь закрытый культ?
— Я сам когда-то чуть не стал одним из ее сыновей…
Я удивленно распахнула глаза, вслушиваясь в слова магистра.
— Вы смогли вернуться?
— Нет. Я смог остаться. А теперь занимаюсь изучением других жриц, и очень хочу послушать о том, как одна из них, будучи, по умолчанию, сама не способной на любовь, за такое короткое время сумела зажечь пламя страсти в сердцах двух темпераментных молодых юнцов.
— Трех… — робко подала я голос. Магистр вопросительно выгнул бровь, ожидая пояснений. — Мёрке еще… он тоже…
Тарес присвистнул и продолжил прожигать во мне взглядом дыру.
— И перестаньте внушать мне чувство раскаяния, я не собираюсь смаковать в подробностях свою жизнь. — возмутилась я.
— Кажется, все будет гораздо интереснее, чем я думал, — ничуть не смутился Тарес, снимая внушенные эмоции. — Ладно, об этом потом. Расскажи лучше, что придумала с Мёрке, как спасать его собралась?
— Все очень просто: я наградила, я и заберу. Вот только кинжал найду…
— Жрица, потерявшая ритуальный кинжал? Это же немыслимо. Ты ломаешь все мои устоявшиеся познания о жрицах, Исгерд! — схватился за голову Тарес.
— Ну, во-первых, я не совсем жрица, помните? А во-вторых: неужели никто не теряет?
— Ну жрицы — точно нет. У них же часть души там. Как можно потерять собственную душу?
— Можно. Вам ли не знать?
Маг не ответил, переведя тему:
— Поторопись Исгерд, Ренару осталось не так много времени, максимум дня четыре. Сомневаюсь, что дотянет до полнолуния, — в дверь постучали, и Тарес поспешил свернуть разговор. — Но прежде, чем заниматься спасением, сообщи, пожалуйста, мне или дежурным целителям, чтобы мы, в случае чего, могли подстраховать, и не разгребали потом последствия самоуверенных студентов-самоучек.
Я кивнула и выскользнула за дверь, мимо одного из младших преподавателей, мявшегося у порога со стопкой документов.
Ноги сами принесли к целительскому крылу. А вот у двух соседних палат я застыла в нерешительности: к кому идти первому. Но, увы, пройти не дали ни к одному: вокруг сновали доктора, целители, лекарки, суетливо носились сиделки, не обращая внимания на меня. Несколько озабоченных медиков выскочило из палаты Ренара, и почти тут же следом прибежали еще четверо. Меня деликатно выставили вон, даже не дав узнать, что произошло.
В комнату идти не хотелось, поэтому я пошла за советом к подруге.
— Тея, я потеряла кинжала, а без него Рыжего не спасти. А Ренар там умирает… — скороговоркой выпалила я, стоило только открыться двери.
— И тебе привет, давно не виделись, — вздохнула подруга, пропуская меня внутрь. Соседка Теи недобро зыркнула на меня и, демонстративно окатив презрительным взглядом, неторопливо вышла из комнаты. — Рассказывай уже…
Коротко пересказав ситуацию прошедших дней, включая и то, о чем умолчала за завтраком, я стала ждать вердикта подруги.
— М-да. Сложная у тебя ситуевина… Предлагаю вечером еще раз попытаться сходить к ребятам, узнать как у них дела, а уж от этого отталкиваться.
— Да кто ж меня вечером пустит-то?
— Есть у меня там знакомые, не переживай, — хитро прищурилась Тея. — Пока лучше думай, как кинжал свой искать, и что будешь делать, если уже кто-то другой нашел.
Но о кинжале не думалось. В голову лезли мысли о поцелуе с Вирнаном, о прикосновениях Кириана, о Рэне, страдающем сейчас в палате, о чем угодно, но только не о нужном.
Вернулась соседка подруги, и мне пришлось уйти, дождавшись напоследок заверения Теи, что все будет хорошо.
В больницу мы проникли когда уже стемнело, прокравшись, как воришки, мимо бдящего ока дежурного лекаря.
Ренар лежал все в той же палате, но уже опутанный какими-то трубками. Магический купол и сигнальное заклинание слабо мерцали в полумраке. Рисунок расползся по всему телу, придавая парню сходство с мрачной восковой куклой. Ввалившиеся щеки, бледные бескровные губы, пергаментная кожа… Ничего не осталось от того улыбающегося обаятельного рыжика, что встретился мне недавно.