Исход

Юрис Леон

Ее голос пронесся по камерам смертников.

— Дов! Это я, Карен!

Дов стиснул зубы и перевернул еще одну страницу.

— Дов! Дов!

— Да поговори ты с ней, парень, — закричал Акива. — Не отправляйся в могилу молча, как по милости моего братца отправляюсь я. Поговори.

Дов отложил книгу, встал с топчана и знаком велел надзирателю отомкнуть дверь. Затем он подошел к глазку, заглянул в него и увидел лицо Карен.

Она посмотрела в его холодные, злые глаза.

— Мне осточертели эти хитрости, — сказал

он язвительно. — Если тебя подослали, чтобы ты начала хныкать, то лучше сразу уходи. Я у этих гадов не стану просить милосердия.

— Как ты со мной разговариваешь, Дов?!

— Да ведь тебя же подослали, я знаю.

— Никто меня не подсылал. Клянусь тебе!

— Тогда зачем ты пришла?

— Просто хотела повидаться с тобой.

Дов стиснул зубы, чтобы не потерять самообладание. Зачем она пришла? Он умирал от желания дотронуться до ее щеки.

— Как ты себя чувствуешь, Дов?

— Хорошо, вполне хорошо.

Последовала длинная пауза.

— Дов, ты тогда правду написал Китти или просто хотел, чтобы…

— Я написал правду.

— Мне хотелось знать.

— Теперь ты знаешь.

— Да, знаю. Дов, я скоро покину Эрец Исраэль. Я еду в Америку.

Дов пожал плечами.

— Пожалуй, мне не нужно было приходить. Ты уж извини.

— Да чего уж там. Я знаю, ты хотела сделать мне приятное. Вот если бы я мог повидаться с моей девушкой, это было бы действительно приятно. Но она из маккавеев и не может прийти Она моя ровесница, ты знаешь?

— Да.

— Ну, все равно. Ты хорошая девушка, Карен. Уедешь к себе в Америку и постарайся забыть там обо всем. Желаю тебе счастья.

— Я, пожалуй, пойду, — тихо сказала Карен.

Она выпрямилась. Дов даже не повел бровью.

— Карен!

Она быстро обернулась.

— А… Мы с тобой все-таки друзья… Давай, если надзиратель не возражает, пожмем друг другу руки…

Карен протянула руку в отверстие, Дов крепко схватил ее, прижался к стене и закрыл глаза.

Карен потянула его руку к себе.

— Нет, — вырвалось у него. — Нет, нет!

Она плача прильнула к его руке губами, прижала ее к щеке и снова к губам.

Когда дверь камеры захлопнулась, Дов грохнулся на топчан. Он забыл, когда последний раз плакал, но теперь не мог удержать слез. Юноша повернулся спиной к двери, чтобы никто не видел его лица, и тихо заплакал.

Барак Бен Канаан как представитель ишува сопровождал комиссию ООН в поездках по стране. Ишув знакомил комиссию со своими достижениями, с тем, как устроены беженцы, с кибуцами, заводами и новыми городами. Члены комиссии были поражены контрастом между еврейскими и арабскими районами. После инспекционной поездки они приступили к открытому опросу, давая каждой из сторон возможность высказать свои претензии.

Бен Гурион, Вейцман, Барак Бен Канаан и другие вожди ишува убедительно доказывали благородные цели и справедливость еврейских требований.

Арабы же,

в первую очередь Высший арабский совет, которым заправлял Хусейни, резко выступили против ООН. Они преградили комиссии доступ в ряд арабских городов, где царила нищета, а хозяйство велось в нечеловечески трудных, первобытные условиях. Когда приступили к опросу, арабы официально бойкотировали его.

По мере работы комиссии становилось ясно: если исходить из соображений справедливости, то следует решить дело в пользу евреев. Однако нельзя было сбрасывать со счетов арабские угрозы.

Евреи давно согласились на компромиссы и даже на раздел страны, но очень опасались создания в Палестине нового гетто, вроде черты оседлости.

Завершив инспекционную поездку и опрос, комиссия ООН отправилась в Женеву, чтобы обстоятельно проанализировать собранные данные, пока специальный подкомитет будет изучать лагеря для перемещенных лиц в Европе, где все еще находилось около четверти миллиона евреев. После этого комиссия должна была представить Генеральной Ассамблее ООН свои рекомендации. Бараку Бен Канаану поручили поехать в Женеву и продолжать там работу в качестве советника комиссии.

Незадолго до отъезда он наведался в Яд-Эль, чтобы провести хоть несколько дней с Сарой, которая, несмотря на его частые отлучки, никак не могла к ним привыкнуть. Точно так же, как не могла привыкнуть к отъездам Иорданы и Ари.

Ари и Давид Бен Ами были в это время по соседству — в Эйн-Оре, где располагался штаб Пальмаха. Они приехали в Яд-Эль на прощальный ужин. Иордана тоже пришла из Ган-Дафны. Весь вечер Барак был задумчив. Он почти не говорил о работе комиссии, предстоящей поездке и вообще о политике. Это был довольно угрюмый ужин.

— Вы, верно, слышали, что миссис Фремонт собирается покинуть Палестину, — сказала Иордана, когда ужин подошел к концу.

— Нет, не слышал, — ответил Ари.

— Да, она уезжает и уже сообщила об этом доктору Либерману. Она забирает с собой эту девушку, Карен Клемент. Так и знала, что она сбежит при первой же неприятности.

— А почему бы ей и не уехать? — спросил Ари. — Она американка, а в Палестину приехала исключительно ради девушки.

— Ей вообще нет до нас дела, — резко бросила Иордана.

— Ну, уж это неправда, — заступился Давид.

— Миссис Фремонт очень милая женщина, — вмешалась Сара Бен Канаан, — и мне по душе. Когда она проезжала мимо, то всегда навещала меня. Она очень много сделала для этих детей, и они души в ней не чают.

— Нет уж, пусть лучше уезжает, — упорствовала Иордана. — Это, конечно, скандал, что она увозит с собой девушку, хотя благодаря ее воспитанию и не подумаешь, что эта Карен еврейка.

Ари встал и вышел за дверь.

— Какая у тебя противная привычка, всегда стараешься уколоть его! — сердито сказала ей Сара. — Ты же знаешь: Ари неравнодушен к миссис Фремонт. А какая она милая!