Исход
Шрифт:
В этот момент он уже спешным шагом направлялся в сторону насосной, именно там выдавали воду тем кто по долгу службы проживал на «Планерной». Проходя мимо зала досуга Филимонов ненадолго заглянул туда. Включив там освещение он бегло осмотрел зал. И не обнаружив никакого бардака погасив освещения, радостный продолжил свой путь.
Подойдя к насосной Алексей обнаружил, что он там уже не первый. За водой уже выстроилась средних размеров очередь. Оглядев людей стоявших в очереди, Филимонов заметил из своих только Айдара Нуриева. Предупредив крайнего о своём наличии в очереди Алексей подошёл к Айдару. Тот его заметил.
– Доброе утро товарищ капитан, – бодрым голосом поздоровался Нуриев.
– Доброе, доброе Айдар, – Ответил ему Филимонов.
Чтобы убить
– Да, трезвый ум многое значит в наше время, – Подумал Алексей, мысленно же порадовавшись за Айдара.
Тем временем очередь дошла до Айдара, а затем и до Алексея. Получив свою норму воды за 5 дней Филимонов направился на «Щукинскую», в модуль где жили работницы небольшого швейного цеха. Одной из швей была Алина. Её и требовалось навестить с целью как просто повидаться, так и отлить в её канистру часть филимоновской нормы. Выйдя в тоннель Алексей прибавил шаг, заскочив ненадолго к себе он быстро умылся и почистил зубы, после чего ещё более быстрым шагом направился на «Щукинскую».
Маленькое швейное производство было жизненно необходимо для сектора «Краснопресненский». С одной стороны любая, даже самая тупая, но постоянная деятельность резко снижала шансы припадков и галлюцинаций. Это вынуждало руководство постоянно следить чтобы все были при деле. С другой стороны это удовлетворяло потребность людей живших в краснопресненских подземельях в простой, но удобной и тёплой одежде. Ведь большая часть той одежды в которой были эвакуированные была во-первых летней, а во-вторых большая часть этой одежды уже давным давно превратилась в жалкие лохмотья. Не будь этого швейного цеха и люди в «Краснопресненском» давно бы уже внешним видом не отличались от мразюков. Поначалу проблему одежды для населения решали с помощью вольных заимствований с поверхности. Но это было очень опасно и неудобно. Неудобство заключалось в том что на поверхности, разграбляя магазины и склады, всё делалось в спешке. Не всегда бралось то что нужно, ну и с размерами было всё наугад. Кроме того с некоторого времени сами жители поверхности стали очень нуждаться в одежде, особенно тёплой. И все склады и магазины с одеждой были попросту разграблены или взяты под неусыпный контроль как бандитами и федералами так и другими группировками. Было это ещё в самую первую зиму. Она выдалась очень холодной. Похолодало тогда и в метро. Тогда и возникла эта на первый взгляд совершенно сумасшедшая идея. У неё было много противников в числе руководства сектором, но подполковник Пятков настоял на этом решении. У федералов запросили ткани, простые, но прочные, утеплители. И они всё это дали, причём с большим избытком. Одновременно с поверхности было доставлено необходимое швейное оборудование. Работа закипела. И уже через 5 месяцев все, кроме военных, в секторе были одеты в добротные, удобные, стёганые робы синего цвета. Спустя ещё немного времени ассортимент продукции расширился, к чисто швейной продукции добавилась обувь. Обувью стали брезентовые полусапоги с резиновой подошвой. Листовую резину для подошв федералы уже не дали, но в этот раз удалось обойтись своими силами.
Занятый мыслями и воспоминаниями Алексей вышел на «Щукинскую» и отметившись на КПП прошёл в жилой модуль. Его обитательницы уже не спали. Швеи сидели за самодельным столом и неспешно завтракали при тусклом свете «сталинградки».
– Привет труженицам тыла! – Улыбнувшись и подмигнув поприветствовал женщин Филимонов.
– Здравствуй Лёша! – Отозвалась Николаевна, старшая швея.
Из за занавески, отделявшей индивидуальные подобия
– Эвон как по мужу соскучилась, – С улыбкой отметила Николаевна. И сделав строгий взгляд направила его на хихикавших швей сидевших за столом:
– Чего ржёте, ешьте быстрее, работы сегодня ещё начать и кончить!!! Строго рыкнула на швей Николаевна.
Тем временем, наобнимавшись, Алина и Алексей прошли за занавеску и начали шептаться. Вскорости раздались булькания воды.
Сидевшие за столом швеи начали бросать на занавеску завистливые взгляды. Их прервала Николаевна.
– Чего, завидно? Порадовались бы лучше за Алинку. Да и не жадная она, всем воды уделит. – Тихо откомментировала взгляды швей Николаевна.
Алексей с пустой канистрой и Алина вышли тем временем из-за занавески.
– Леша! У Алины завтра того, выходной. – Подмигнув сказала Николаевна.
– Постараемся провести его с толком Елена Николаевна. – Благодарственным тоном ответил ей Филимонов. И пошептав что-то Алине на ушко, поцеловав её вышел из модуля.
– Всё-таки есть ещё понимающие люди. – Радостно подумал Алексей, спешным шагом направляясь по тоннелю от «Щукинской».
И было от чего порадоваться. Ведь выходные дни как таковые закончились ещё 3 года назад. У людей в «Краснопресненском» такие дни выделялись по решению непосредственного руководства, в индивидуальном порядке. Хотя когда дело касалось личного, семьи, здоровья то руководители достаточно легко выделяли освобождения от работы.
Вернувшись в свою каморку Филимонов зажёг таки новую свечу. Снова глянул на часы, было 16:30.
– Ничего себе, делов всего то сделал чуть, а столько времени ушло. – Удивлённо подумал он.
В канистре ещё оставалось немного воды. Достав кружку Алексей налил в неё из канистры остатки воды и извлёк из рюкзака стоявшего под столом 150-граммовую консервную банку. В банке был колбасный фарш, сами эти консервы были достаточно свежие, всего 3,5 года с момента изготовления. Открыв банку Алексей уселся за стол и принялся неспешно завтракать.
Внезапно снаружи, в коридоре раздался шум шагов. Со скрипом раскрылась дверь изолятора. И после короткого момента наполненного шорохами и бурчанием дверь изолятора с гулким шумом захлопнулась.
– Однако Илларион вернулся. И кого-то там приволок. – Осенило Алексея.
Догадка подтвердилась шумом замка и открывающейся двери в комнате напротив.
Алексей решил неспешно закончить завтрак. Закончив его он отправил пустую банку в урну стоявшую под столом и допил остатки воды из кружки.
И в этот момент предварив своё вторжение вежливым стуком в комнату Филимонова вошёл невысокий, заросший бородой мужичок в тёмно-сером китайском пуховике. Это был Илларион. В некотором смысле легендарная личность. До войны он был сотрудником милиции, оперуполномоченным в одном из московских ОВД. Опер «с земли», как про таких тогда говорили. В тот самый день он ехал в метро по своим оперским делам. Ехал, ехал и как говорится приехал. Иллариону очень, страшно не повезло. Его семья, вся, с женой, ребёнком, родителями погибла в тот же день. Их дом находился недалеко от эпицентра взрыва одного из зарядов заложенных американцами. Узнал он об этом через неделю, когда пережив возникший на станции «Октябрьское поле» совершенно зомбиподобный мятеж среди эвакуированных он вышел на поверхность. Вернулся он через 5 дней. Уже вооружённым и очень хмурым и замкнутым. Без лишних разговоров пробился на приём к Пяткову и предложил свои услуги. С тех пор и стал он главным опером в секторе. На поверхности он пропадал почти постоянно. Иногда его даже объявляли пропавшим. Но раз за разом он возвращался. Возвращался и поражал объёмом собранной информации. Благодаря ему руководство сектора знало о всех основных и интересных событиях на поверхности. Иногда Илларион приводил с поверхности и из метро людей, как он их называл «задержанные». И выпытывал из них требуемую информацию. На него не действовал никакой гипноз мразюков, мало того, в этом плане Илларион был сильнее даже многих их главарей.