Искалеченный мир
Шрифт:
— Тьфу на тебя! — беззлобно сказал Алмаз, глядя на гогочущего Шатуна. — Мне вот страшно интересно, кто бы из тебя получился, не произойди в нашей реальности такого бардака, как Сдвиг. Небось учительницей младших классов была бы. Или этой, как её — в самолётах обслуживают… Книжник, напомни.
— Стюардессой.
— Во-во — стерводессой, — просиял Алмаз. — Словечко, каюсь, только что сам сочинил, но ведь твою подлинную сущность, иногда всё же проглядывающую сквозь маску пай-девочки, отражает полностью.
— Один — один, — заметила
— Всё-таки я рискну. Должно же хоть когда-то повезти!
— Дуракам, бывает, везёт…
— Два — один, пожалуй, — хмыкнул Алмаз. — Следующий ход — мой. Буду бить ласково, но по самым болевым точкам.
— Договорились.
Столичная жизнь шла своим чередом. Площадь трёх вокзалов, в просторечии — «Трёшка», к которой подкатил «Горыныч», уже врубила активную жизнедеятельность на максимальные обороты. Являя собой причудливую помесь делового центра и глобальной барахолки. На которой любой платежеспособный обитатель этой планеты мог найти практически всё. Поезда здесь не ходили уже понятно с каких времен, а, после того как от Лужников осталась только воронка геометрически правильной формы с оплавленными краями и глубиной примерно в шесть-семь метров, вся торговая братия, по мере восстановления хоть какого-то подобия денежно-товарных отношений, облюбовала именно площадь трёх вокзалов.
— Власть может меняться хоть дюжину раз на неделе. — Лихо окинула взглядом великанскую толкучку. — Но она обязана соблюдать одно-единственное условие. Никогда не покушаться на «Трёшку». Иначе она обречена на поражение. И это так же верно, как то, что Книжник сейчас самозабвенно созерцает мою задницу. Хочешь, я тебе с «Трёшки» какую-нибудь сговорчивую мамзель притараканю? За твою «Гюрзу» она из тебя настоящего самца изваяет, с душой и страстью. А, Книжник?
Пунцовый очкарик сделал вид, что неотрывно любуется до сих пор идущими часами на главном фасаде Казанского вокзала.
— Ну не хочешь — как хочешь. — Лихо вышла из кабины внедорожника. — Слёзно уламывать не стану, это дело сугубо добровольное, и каждый сам за себя решает, когда ему и с кем ему… В общем, так, други мои. Расклад такой же, как и на Тверской. Только теперь мы с Шатуном по торговым рядам прогуляемся, а Алмаз с книгочеем стоят на страже личного имущества. «Трёшка» всё-таки — не консерватория. Колёса у «Горыныча» уведут за полминуты, только отвернись. Законы толкучки, ничего не попишешь. Пошли, Шатун.
Они направились к ближайшему торговому павильону средних размеров, украшенному довольно бездарно выполненной вывеской. Уведомлявшей любого, что данное заведение называется без претензии на оригинальность: «У Севы Есть Всё». Именно так — с большой буквы. Дверь, как и полагается, была нараспашку, призывая заходить и безраздельно окунаться в пучину приобретательства. Лихо зашла
— Чего изволите? — Обретающийся внутри тип лет шестидесяти, с бородой старика Хоттабыча и юркими глазками проныры, мигом сбросил с себя налёт сонливости. — Запчасти, шмотки, ещё кое-что по мелочи…
— Горючка, жратва и карта автомобильных дорог страны, — перечислила Лихо. — Нам идти дальше или же вывеска у входа некоторым образом отображает реальное положение вещей? А, Сева?
Торговец погрустнел.
— Консервов маленько наскребу. А так, вообще-то…
— Понятно, — констатировала блондинка. — Налицо все устаревшие финты для заманивания доверчивых покупателей. Советую добавить на вывеске слово «почти». «У Севы Есть Почти Всё».
Всегда будет наличествовать отмазка на тот эпизод, когда клиент попадётся крайне щепетильный в плане соблюдения обнародованных обязательств. Всегда можно будет развести ручками и с видом безграничного сожаления сообщить, что оригинал мумии Рамзеса или там философский камень были проданы перед его приходом. А потом уже предлагать консервы и прочие залежалости.
Обладатель джинновой растительности на физиономии внимал с видом вселенского раскаяния, но в глазах стояло непрошибаемое выражение: «Не учите меня торговать!» Лихо развернулась, собираясь уходить.
— Как выйдете, сверните направо, — в спину ей сообщил Сева, сопровождая реплику зевком средней продолжительности. — Метров двести пройдёте, до оранжевого павильона. Там ещё раз направо. Уткнётесь в двухэтажный серый ангар без названия. Спросите Ашота. Там всё будет. Только скажите, что вы от Севы.
— Благодарствую. — Лихо покинула павильон. — Гребём к Ашоту. Надеюсь, что тот минимум, который необходим нам для выживания, у него имеется. Иначе разочаруюсь в «Трёшке», к бениной маме…
До ангара добрались без труда, по пути отмахнувшись от пары сомнительных коммерческих предложений. Одна створка широких ворот была немного приоткрыта, и несколько шустрых личностей выносили небольшие картонные коробки, загружая их в припаркованный рядом с ангаром не первой молодости мини-вэн. Лихо неторопливо прошла внутрь. Шатун держался сзади — безымянный ангар выглядел солидно, и расслабляться не следовало. «Трёшка» всё-таки…
— Тебе кого, да? — Возникший на пути Лихо персонаж был самую малость старше её и таращился на блондинку чёрными навыкате глазами. — Жэнские трусы не продаём, да? И «Тампакс» тоже нэт. Ничего нэт. Пэрэучёт, да…
— Мне бы с Ашотом парой слов переброситься, — Лихо еле сдержалась, чтобы не сообщить, куда представитель южных народов мог бы засунуть себе отсутствующий в продаже «Тампакс». — Мы от Севы. Товар нужен.
— Какой Сэва? Нэ знаю никакого Сэву! — Он потянулся к плечу Лиха, намереваясь начать выталкивать из помещения. — Иди отсюда!